И теперь, активировав своей кровью, я стала их хозяйкой. Уф… С этим тоже придется что-то делать – даже представить страшно, сколько за них запросит Арчиваль Глау.
Поставив шкатулку в темное место, я тщательно осушила платком эликсир на полу.
Странный день подходил к концу. Сейчас отправлю сестре образец и буду лепить пироги с орехами и мясом.
Глава 5
Ее булочки
Выйти за ворота не составило труда.
Я потратила несколько минут, чтобы осмотреться. Поместье Глау находилось в живописном месте: впереди цветущее поле фиолетовых колокольчиков, вдалеке виднеется изумрудный лиственный лес. Дорога, проходящая рядом с поместьем, пуста. Соседей я также не наблюдала. Неужели Глау пошутил о них? Или у нас разные понятия о соседстве? Точно. Для меня сосед – человек, до двери которого пройти несколько шагов, для Глау – владелец такого же уединенного поместья.
Завернув платок в плотную бумагу вместе с запиской, я создала мощный «вестник». Ярко-синяя птичка, схватив когтистыми лапками пакет, мгновенно исчезла.
Я постояла за воротами еще некоторое время. Сестра занята, раз сразу не ответила. Что ж, получу ответную весточку от нее завтра вместе с зельем.
Только взялась за ручку ворот, как чужой «вестник» долбанул меня между лопаток.
Ого, Филиппа очень зла! В таком состоянии у нее посланцы всегда получаются агрессивными.
И все же читала записку я с улыбкой. «Ви, я тебя убью! Как только все утихнет, я лично тебя убью! Эликсир жди завтра, ровно в полдень».
Интересное послание. Почему она не написала ничего о расследовании и мстящей родственнице пострадавшего в пожаре мальчика? Что некромантка начнет сводить счеты с моей семьей, я не опасалась – маги смерти даже в сумасшествии предпочитали наказывать тех, кто действительно виноват, и не интересовались «суррогатом». Своеобразное чувство справедливости.
Полюбовавшись еще немного на сказочно прекрасное, покрытое высокими, восхитительно пахнущими колокольчиками поле, я вернулась на территорию поместья.
Точнее, попыталась. Ворота не открылись.
– Дом, это уже не смешно! Мне пироги печь надо.
С силой дернула за вычурную ручку – ничего.
– У меня есть отмычка, сколько нужно повторить?
Вздохнув, приложила к замочной скважине миниатюрную скалку, не снимая с шеи, для этого пришлось низко нагнуться.
И не услышала характерного щелчка – дверь не открылась. Впервые артефакт Болеса не справился с поставленной задачей.
Не поняла… Я что, остаюсь здесь, за оградой?
Голова закружилась от осознания всей ситуации. Я за оградой! Фактически посреди чистого поля. Людей не видать. Нахожусь в чужой стране. Измотана морально, физически и магически. Ни денег, ни вещей…
– К шмырям собачьим все! Как увижу Глау, убью гада! Это несправедливо, нечестно! Что я сделала такого, чтобы навалилось столько неприятностей?
Каюсь, я сорвалась, не сдержала эмоций.
Прислонившись устало лбом к вратам, почувствовала, как они движутся. Взвизгнув, я ввалилась туда, куда так стремилась, – во двор поместья.
Боги, я ломилась в открытую дверь? Выбивала ее, взламывала, хотя, чтобы войти, нужно лишь толкнуть от себя…
Смех душил, и я не стала его сдерживать. Поверить не могу: я дергала ручку ворот на себя, тогда как они открывались внутрь!
Нелепая ситуация.
Но я быстро отошла от нее, как только вернулась в свои владения – королевство кастрюль, сковородок и поварешек.
Пироги сегодня получились пышными, ароматными и безупречно вкусными. Я старалась изо всех сил, забыв об отдыхе и времени.
«Комендантский час» настал, а тесто и начинка не кончались. Бросить его и уйти? Жалко. Сколько я уже нарушила правил? Одним больше, одним меньше – не важно.
Часы показывали половину девятого вечера.
Поднос с ужином и горячими пирогами давно ушел и вернулся пустым. Глау оценил… Но это уже не радовало – я дико переживала, как ему будет спаться после моей успокаивающей настойки, которую я обнаружила в своем лекарском ящичке.
Сестра не раз сетовала, что я не чувствительная барышня, а толстокожая прагматичная особа. Наверное, она права – успокоительные травы я пью редко, все случаи могу пересчитать по пальцам одной руки.
Вот и эта настойка сонцвета успела частично высохнуть, превратившись в тягучую темную жидкость. Надеюсь, она не утратила своих свойств.
Что ж, если Глау не уснет и утром явится, чтобы узнать причину своей бессонницы, мне придется покаяться. Прогонит так прогонит. Значит, боги хотят, чтобы я покинула это место.
В печи стоял предпоследний противень, тонкий аромат ореховой начинки заполнил кухню и, подозреваю, весь первый этаж.
Осталось долепить еще три пирожка, испечь их – и я смогу уйти спать.
Раскатывая очередной шарик теста, я слегка повела плечами, прогоняя усталость в затекших мышцах шеи. Боги, как же я хочу массаж!
– Какие славные булочки, – раздался низкий, полный восторга голос.
Горячие широкие ладони опустились на мой зад.
Я чуть богам душу не отдала!..
А затем замахнулась скалкой назад.
Глухой звук удара. Падение чего-то тяжелого.
Не выпуская скалку из рук, я обернулась – и обмерла.
На полу лежал Виктрэм Глау, хозяин поместья.
И, кажется, я его убила.
Это было как в дурном сне: неподвижный мужчина лежал у моих ног. Крови не было, но я отчетливо слышала звук, с которым моя скалка опустилась на голову. А если вспомнить об особенностях ее создания, это был удар невероятной силы.
Нет, нет… Я ведь не убила его?!
Я в ступоре, захвачена вихрем эмоций. Разум продолжал отмечать детали и анализировать.
Мужчина лет тридцати. Красивый, физически развитой шатен. Босоногий, в одних брюках черного цвета. На обнаженном загорелом торсе нет ни шрамов, ни следов магических ожогов, которые характерны для боевиков и техномагов, зато есть черные татуировки. Неимоверные татуировки… живые. Замысловатые узоры извивались на груди, перетекали на живот и, медленно скользя, прятались под поясом брюк.
Несколько минут я завороженно рассматривала их, запечатлевая в памяти вычурные рисунки: спирали, изогнутые, ломаные линии, переплетаясь, порой напоминали вьюнок с шипами. Протяни руку – и брызнет кровь. Опасное, хищное впечатление…
Пришлось потрясти головой, чтобы прогнать наваждение и сконцентрироваться на мужчине.
Волосы Виктрэма отросли, и прическа утратила форму, щетина на лице такой длины, что нетрудно догадаться: бритва не касалась волевого, упрямого подбородка уже несколько недель. Брюки чистые, если не считать паутины на левом бедре.
