— Нет, — сказал я резко.
— Что, значит, «нет», Джон?
— Это значит, Дэймон, что Оливия не станет служить короне, — отчеканил я.
— И ты сейчас вот так проявляешь заботу о своей стране? — вспылил Флин.
Подошёл к нему очень близко и, одарив оскалом, холодно сказал:
— Поверь, я как раз забочусь именно о стране.
Открыл дверь, указывая Флину кивком головы, чтобы он убирался и когда он поравнялся со мной, я добавил:
— Забудь о ней и её силе, Дэймон. И это не просьба.
Когда он покинул мой кабинет, я спокойно закрыл дверь, а потом со всей силы бросил магический импульс в стену, которая просто поглотила разрушающей силы плетение. Стены ведомства были защищены от магических атак.
Мне нужно было выплеснуть свой гнев, иначе я кого-нибудь разорву на части.
Единственное достижение сегодняшней половины дня — это горьковатый привкус разочарования во рту.
Эта женщина умудрилась испортить мне утро, а теперь и день.
Что же будет вечером?
А вот вечером, ей придётся дать мне объяснения. И теперь я не буду с ней добр, каким был за завтраком. Никакого кофе и хороших манер. Пора скинуть маски и посмотреть друг другу в лицо.
Мысль о том, что я снова увижу и услышу её, взбодрила меня.
Я ещё и сам не осознал и не заметил, что снова обрёл интерес, и жизнь стала казаться ярче.
Глава 16
* * *
Оливия Чантервиль
В небольшом заведении, по типу небольшого семейного ресторанчика, на летней террасе, я заняла небольшой свободный столик, скрытый от любопытных глаз, но зато он имел удачное расположение, которое помогло мне видеть других посетителей и прохожих.
Я выбрала это место, потому что оно было самым первым приличным заведением, попавшимся мне на пути.
Сказать по честности, настроение у меня было на нуле. Если даже не ниже.
Гарри тоже недовольно шевелил челюстью и как-то уныло сверкал глазами.
Леон, гад такой, сказал, что появится рядом с ведомством через два часа, но ждать его ещё целый час никакого желания у меня не было. За это время я точно успею поесть, а то голодна, как зверь, несмотря на понурое настроение.
А в печали я пребывала не из-за ведомства.
Пошла я, значит, вместе с Гарри по старой улочке, мощённой серым камнем, разглядывая по сторонам милые домики с узкими балконами и окнами, украшенными цветами и вьющимися растениями.
Ворковали голуби, которых крошками кормили высунувшиеся из окошек подростки.
Орали коты на горящих красным цветом на солнце крышах.
Лаяли где-то вдали собаки.
Проезжали, громыхая, магические экипажи — солидные, но были и такие, что казалось, они вот-вот развалятся.
У маленьких фонтанах, что попадались мне в небольших скверах, мальчишки играли в войнушку.
Попадалось на пути очень много вывесок магазинчиков по типу: «Самые лучшие амулеты», «Наточу ножи», «Быстрые пироги», «Сапоги», «Штаны и платья» и прочее.
Я хотела было зайти в первый магазинчик, но Гарри отговорил.
— Чувствую, мы не найдём здесь ничего нужного, только время зря потеряем.
И я, пожав плечами, послушалась помощника.
Прохожих было немного. В основном все передвигались или в экипажах, или, наверное, сидели дома. Редких людей, спешащих куда-то по своим делам, я в счёт не беру.
Но вот когда мы вышли на огромную площадь, которая оказалась не только площадью, но и рынком, вот тут-то я сразу поняла, где находится сердце города Арктон.
С блестящими глазами, вдохновением и энтузиазмом, я направилась к рынку в надежде, что найду здесь абсолютно всё, согласно своему списку!
Запахи тут витали такие, что я зажала пальцами нос: амбре от навоза вперемешку с ароматом свежеиспечённой сдобы, сладких духов, пота, жаренного мяса, благовоний — это коктейль не для слабонервных. Захотелось тут же чихнуть и закашляться. Дыхание перехватило, глаза защипало.
— Ну и вонища… — заметил Гарри.
— Но тебе же можно и не дышать этой дрянью, — сказала я, морщась от вони.
— И я очень этому рад, — признался фамильяр. — Могу «отключать» своё обоняние, когда захочу.
— Везёт… — проворчала я.
Помимо запахов, меня ещё обескуражила и звуковая составляющая рыночной площади.
Кудахтали куры, верещали молоденькие поросята, ржали кони, пыхтели какие-то странные и страшные механизмы, издавая скрежещущие звуки, кричали, хохотали и плакали дети, орали люди. И всё это сливалось в одну жуткую какофонию.
Отвыкла я от такого, конечно и сначала, немного растерялась. Потом взяла себя в руки и смело двинулась вперёд с мыслью, что сейчас я всего-всего накуплю…
Но…
Но почему-то, когда я смешалась с толпой и подошла к первому лотку, на котором демонстрировалась покупателям удивительной красоты столовая посуда, я захотела спросить стоимость, чтобы понять, каков разбег цен, как вдруг, продавец, что стоял за прилавком, странно на меня посмотрел, побледнел, потом побагровел, визгливо всхлипнул, сделал какой-то жест рукой, будто отмахивается от меня и в итоге в ужасе воскликнул:
— Леди Чантервиль! Уходите! Отойдите немедленно от моего прилавка! Не портите своим глазом мой товар! Люди-и-и! Проклятая Чантервиль на рынке-е-э!..
И в тот же миг со всех сторон начали раздаваться шепотки, переходящие в гул, похожий на жужжание:
— Леди Чантервиль?
— Чантервиль?!
— Чантервиль!!!
— Что ей нужно?!
— Зачем пришла? И фамильяра смотрите, какого страшного привела с собой!
— Чёрные дела собралась творить…
— Что она сделала с несчастным фамильяром?..
— Чёрное колдовство!
— Проклятая ведьма!
— Она всех заразит своим проклятием! Бегите!
— Сжечь бы её, как делали в старые добрые времена при короле Зиггире…
— Дети! Немедленно уходим с рынка!
— Не смотрите на неё, а то она неудачу накличет…
— Проклятая…
— Тварь хаоса!
— Не место ей среди нас…
Я схватила Гарри, потому что его начали отпихивать и толкать. В меня же полетели не только обидные оскорбления и шепотки, наполненные страхом и ужасом, но кто-то даже швырнул в меня камень!
Не собираясь устраивать тут разборки с местными, я убежала прочь с рыночной площади, прижимая к себе фамильяра.
Да, я сбежала, как трусиха, но сказать по правде, я ошалела от такого поведения!
