— В общем, собирайтесь, Керуш. Без спешки, вдумчиво. Карету я за вами и вашими вещами пришлю через три дня. Хватит вам этого времени?
— Хватит, госпожа графиня, — кивает теперь уже счастливый человек.
Вздыхаю и тру лоб.
— Пока подскажите, есть ли в деревнях кузнецы, строители, ювелиры и другие мастера. Задумала я много чего, но руки хорошие нужны. Много рук.
— Есть, Ваше Сиятельство. Если позволите, могу всех мастеров позвать с деревень, да с собой привезти. Вы с ними поговорите, посмотрите на них.
Да, так лучше будет. Негоже графине самой по деревням колесить в поисках мастеров, пусть сами приедут.
На самом деле, я и сама могу приехать, не вижу в этом ничего такого, но останавливают меня дороги. Точнее, их полное отсутствие.
А перенести несколько часов экстремальной езды — увольте. Домой бы теперь дотянуть.
— Тогда пусть с собой образцы своих работ возьмут. Небольшие только, — говорю Керушу. — А также старосты пусть прибудут.
Керуш и Омар вздыхают.
— Боюсь, не послушают меня старосты, госпожа графиня. Я как был лишён грамоты, стал не в почёте, — говорит не без печали целитель.
Пожимаю плечиком.
— Сейчас напишем приказ, — говорю невозмутимо и киваю Элен, что отдаёт мне небольшой сундучок, в котором находится пергамент, перья с чернилами, сургуч, да моя графская печать.
Как знала, что понадобится и взяла с собой весь набор.
Керуш ухмыляется и с уважением говорит:
— Вы предусмотрительны, Ваше Сиятельство.
— По-другому нынче никак, — отвечаю ему и пишу приказ, в котором говорится, что я желаю видеть в замке всех старост такого-то числа в сопровождении Керуша.
Подпись, дата сегодняшняя и печать.
Готово.
Передаю бумагу Керушу.
— Теперь справишься?
Он низко кланяется.
— Кто противиться станет — за уши или бороду притащу.
— Договорились. Карета приедет через три дня к этому же времени.
Все переглядываются между собой, и говорит уже Элен:
— Графинюшка, негоже это, сброд всякий по каретам возить. Сами пущай в замок добираются.
Мотаю головой.
— Нет.
И никаких объяснений.
Мне хватает лишь одного взгляда на местных детей, да жителей деревни и самого Керуша — кто босой, кто в деревянных башмаках, убитых в ноль. Одеты кое-как. А простите, на улице не плюс двадцать. Если плюс десять есть и то хорошо.
— Я привезла еды на всю деревню, Керуш. Позаботься, чтоб каждая семья получила.
Вздыхаю и становится мне совестно, что другие деревни от меня такой щедрости не получили.
— И передай старостам, что карета приедет полная еды.
Элен качает головой и что-то под нос себе бормочет, по типу, какой кошмар, совсем девка умом тронулась.
* * *
Выхожу из дома целителя и на несколько мгновений замираю. Оглядываюсь.
Дом Керуша стоит на пологой возвышенности возле мрачного хвойного леса, отгородившись от всех остальных. Или же его попросили отгородиться, кто знает.
Длинный ряд хвойных деревьев прикрывает дом от ветра — лес словно обнимает строение заботливой рукой.
Вижу горы. А у подножья раскинулись поля, да холмы.
Взгляд мой приковали горы.
Почему-то становится как-то не так мне — тело чуть подрагивает вдруг, голова кружится и тут… я ощущаю в теле странную вибрацию. В ушах начинается шум и странный металлический гул.
В глазах вдруг темнеет.
Трясу головой, стараясь прогнать эти странности.
Что со мной?
— Госпожа графиня? — обеспокоено спрашивает Омар.
Но у меня будто языка не стало.
Выдаю какой-то нечленораздельный звук и то с трудом.
— Изабелюшка! — восклицает Элен.
Чувствую, как ко мне подбегают все трое, Керуш не трогает меня, но водит передо мной руками, как мне кажется… и командует:
— У неё сейчас пробудится дар! Омар! Принеси мой сундук!
— ДАР?! — кричит в ужасе Элен. — У неё уже проснулся дар! Сила голоса!
— Тут другое, — мрачно говорит Керуш.
Но я уже не слышу их.
Я словно отделяюсь от собственного тела. Странные ощущения. Вроде и чувствую себя, вот она я — сижу на деревянном крыльце дома целителя, и в то же время меня куда-то уносит.
Несёт меня к тем самым горам.
Быстро. Быстрее ветра. И чем ближе горы — тем сильнее этот звук. Манящий, но скрежещущий, металлический и неприятный. Он доставляет боль моей голове и ушам.
А потом, когда я вижу каменную серую могучую стену, я понимаю, что меня сейчас впечатает, но нет, я прохожу сквозь неё — внутрь горы. Моё сознание или моё тонкое тело — не знаю, стремительно летит сквозь каменные залежи. Глубоко и тут…
Резко возвращаюсь назад — мгновенно и резко, что у меня перехватывает дыхание, и я не могу сделать вдох.
Хватаюсь руками за горло и судорожно хочу вздохнуть. Керуш что-то кричит, но я не слышу. Омар глядит на меня в испуге, Элен ревёт в три ручья.
Целитель вдруг заносит руку и отвешивает мне пощёчину и в эту же секунду, я начинаю снова дышать. Живительный и холодный воздух, раздирая горло, наполняет мои лёгкие.
Кашляю — судорожно, хрипло, больно. Из глаз текут невольно слёзы. И что-то тёплое бежит из носа. Кровь.
— Великий Инмарий, благодарю тебя, — шепчет Керуш. — Кто ж так открывается силе, госпожа графиня. Вы же и помереть так могли, если дар бы сильнее оказался. Поглотил бы он вас и всё на этом. Лишился бы я счастья вами дарованного.
— Изабелюшка! Девочка моя! — ревёт Элен. — Горе-то какое! Что ж на тебя столько бед валиться-то-о-о-а-а-а!
— Что вы видели? — спрашивает Омар, подавая мне деревянный половник с колодезной водой.
Пью воду жадно, прикрыв глаза и понимаю, что я пипец, как встряла.
Через мои горы проходит золоторудный пояс. Не россыпь, а настоящая жила — первичная, коренная или рудная, как её называют геологи.
Лежит она глубоко, но достать можно.
Только вот если скажу кому, то… не нужен мне тут Клондайк и золотая Лихорадка.
За такое и убьют, как пить дать. Паломничество начнётся, да резня. Крови много будет.
Нельзя говорить никому.
Пока нельзя.
Но разрабатывать нужно. Моё графство богатейшим станет. Но сначала мне нужна своя дружина — крепкая, мощная. Так сказать, своя собственная мини-армия.
