Не гляжу ни на кого свысока, мол, я такая вся из себя знатная дама, графиня, а вы — псы подзаборные, не чета мне и нечего со мной не то, что общаться, даже глядеть на меня нельзя. Нет, я не такая. Я простая женщина и общаюсь со всеми ровно и уважительно, не выделяя и не возвышая ни себя, ни других.
И это оказывается новым. Люди не дураки, и уважение к себе сразу понимают и сами начинают вести себя по-другому. В их сердцах расцветает цветком надежда, что, быть может, и правда, заживём по-другому, как и обещает графиня. И хорошо заживём. Пусть будет так. Благослови её начинания, Боже.
Одна из жён старост — Гелла, оказывается, что необыкновенная хозяйка, прямо диво.
Когда всё было в графстве хорошо, из всех деревень у неё самый лучший огород был. С домом рядом — что плантация в Краснодаре. По её рассказам, у неё такие урожаи были, будто попадаешь не на огород обычной крестьянки, а на международную сельскохозяйственную выставку успехов и достижений. Любит Гелла в земле возиться в ней, выращивать урожай и говорит об огороде своём, как о дите. Но грустно ей — давно уже не может ничего вырастить. Сложные времена коснулись каждую семью, а тут ещё этот Зерран со своим увеличением налогов…
Но зато я понимаю, кому могу доверить управление колхозом, который я собираюсь организовать. Гелла — идеальный вариант. И ничего, что женщина. Она такой комплекции, что двух-трёх мужиков в бараний рог скрутит.
У такой точно не забалуешь.
— А если масштабы будут другие? — спрашиваю у неё. — Первым огородным героем в графстве будешь.
— Тю! Какая разница, какие масштабы, коли знаешь, как делать всё. Помощников бы только и дело пойдёт, — улыбается Гелла, довольная, что её похвалили.
Хоть я и не видела её огорода, но по её вдохновенным рассказам и кивкам остальных, так оно и было. Гелла — агроном с рождения. Призвание у неё такое.
— Пойдёшь бригадиром огородной бригады? — спрашиваю её. — Поговорила я с тобой, Гелла и понимаю, что ты наилучшая кандидатура.
Сказать, что женщина в шоке ничего не сказать.
После моей идеи с колхозом, Гелла уже представляла масштабы и счастливо кивает.
— Не подведу, госпожа графиня вас! Жизнью клянусь!
Вот и отлично. Землю Гелла любит, и этому можно верить.
Наконец, ещё не совсем поздним вечером мы всё-таки добираемся до Расторга.
Городок с множеством домов и людей, деловито сновавших туда-сюда по узким улицам, освещённых факелами, кажется мне милым. Но потом из открытых дверей таверн в нос ударяют запахи чего-то прокисшего, протухлого.
Чем глубже удаляемся в город, тем отчётливее становится вонь.
И я понимаю, что готова снова заночевать в лесу, чем тут…
Спрашиваю совета у спутников, где нам заночевать, чтоб было чисто, сухо, да не воняло.
Завязывается оживлённый спор, где нам остановиться. Эрдан говорит, что он знает один постоялый двор, который нам вполне подойдёт, но Керуш и слышать об этом не хочет. Он говорит, что графине не понравится соседство с клопами.
Клопы?!
— Нет. Там где клопы точно не остановимся, — заявляю категорично.
— Раз такой умный, — хмыкает Эрдан, — то сам предлагай.
— Обитель при храме Святого Инмария. Там живут монахини. У них чисто и сухо.
— Но нет достойных роскошных условий для госпожи графини, — возмущается Эрдан.
Да для меня сейчас всё роскошь, что не на земле.
— Если там чисто, то пойдёт и обитель. Главное, чтобы нас приняли, а не погнали взашей, — вздыхаю устало.
— Вы графиня. Для вас любые двери открыты, — улыбается Керуш.
Ну что ж, вот сейчас и проверим.
— Веди, — даю ему согласие.
* * *
Наконец, измученные физически, мы подъезжаем на своих спотыкающихся от усталости конях к воротам обители.
Эрдан стучит в ворота, да так сильно, что, кажется, будто гром грохочет.
Вскоре решётка на воротах открывается и взволнованный женский голос спрашивает:
— Кто?!
— Её Сиятельство госпожа графиня Ретель-Бор со свитой! Просит милостиво послушниц обители дать ей и её людям кров на время пребывания в Расторге.
Решётка захлопнулась и вскоре ворота чуть приоткрылись.
Выходит женщина и глядит прямо на меня — уставшую, грязную, мятую, явно конкретно не похожую на Сиятельство, скорее на Грязьятельство.
— Наш дом — ваш дом, госпожа графиня, — говорит женщина и с помощью послушниц открывает ворота.
Обитель действительно оказывается очень скромным местом, но зато чистым.
И, о чудо! Бочка горячей воды! Да здравствует чистота и крепкий сон!
* * *
Изабель Ретель-Бор
— Хорошо ли спалось Её Сиятельству? — интересуется настоятельница обители.
— Горячая вода, крепкий сон и вкусная еда творят чудеса, — отвечаю на вопрос настоятельницы. — Всё чудесно, дорогая Агнесс.
Я и мои люди на завтрак ели щи, пироги и квашеную капусту.
Простая еда для знати, но не для меня.
Это же очень вкусно и сытно!
Настоятельница удивляется моему довольству. Видать, ждала она, что я сейчас нос начну воротить от их еды, да буду стонать, что спалось мне дурно, как принцессе на горошине, но я ведь не принцесса.
Так что, меня всё устраивает. Блох, вшей и клопов в обители нет, и поверьте, это огромное счастье. А то, что скромно, так это совсем не дурной признак.
По дороге в Расторг мы один раз остановились в одном захудалом трактире с номерами для ночлега. И я прокляла всё на свете!
Мало того, что вонища, грязища, так ещё и паразитов тьма тьмущая! Ух, какая же была я злая тогда!
После этого мы останавливались на ночлег либо в открытом поле, либо вблизи лесочка. Нафиг эти трактиры с их рассадником заразы.
Холодно? Ничего, шкуры согревают, да и Керуш отпаивал всех своим отваром, дабы никто не заболел.
В итоге добрались целые, невредимые и без блох со вшами.
Агнесс хоть и удивляется, но держит лицо и охотно даёт мне советы, куда сначала пойти и что сегодня ничего покупать не стоит.
