— Присмотритесь, госпожа графиня, приценитесь. Ярмарка долго ещё работать будет. Вечером сядете, да хорошо подумаете, что нужно вам, а что так, с первого взгляду казалось важным, но время прошло и окажется, что пустое то.
Какая мудрая женщина! Вот бы мне её в замок. Видно, что это с её подачи обитель чистая и крепкая. Я ведь замечаю, что все трещинки в стенах наглухо замазаны, вся мебель добротная, еда сытная и вкусная! Я и нужники отметила. Само отверстие закрывается деревянной крышкой. Рядом висят засушенные пучки трав, наподобие освежителя. На полочке, прикованной к стене, стопкой мох лежит, а в углу стоит чан с водой и ковш.
Да и от самой настоятельницы пахнет приятно — хлебом и травами.
В общем, Агнесс на сей момент — мой кумир этого мира.
— Дело спешки не любит, — добавляет женщина.
Киваю ей и с улыбкой говорю:
— Спешка нужна лишь при ловле блох.
Настоятельница удивляется моим словам и потом слабо улыбается.
— Какое точное замечание, Ваше Сиятельство.
Снова улыбка касается моих губ.
Делаю знак Инмария и произношу:
— Благословите матушка Агнесс. Пусть день сегодня будет спокойным да мирным.
Настоятельница даёт благословение и с хорошим настроением, я со своей «свитой» отправляюсь на ярмарку.
В обители остаётся несколько человек и половина охраны, дабы присмотреть за нашим имуществом.
Не скажу, что не доверяю Агнесс и её послушницам, но как говорится, доверяй, но проверяй.
День ярмарочный, и мы направляемся в сторону торговли.
У деревянных ворот самой ярмарки спешиваюсь и отдаю поводья человеку из своей охраны. Пусть смотрит за моим конём.
Идём вдоль торговых рядов, и на пятой минуте понимаю, что уже почти оглохла и свихнулась.
Да даже в детском саду дети тише себя ведут и организованней!
Кто не в курсе, то пусть знает, что когда детей больше одного, то мир вокруг нас напоминает кромешный ад. Они орут, будто из них изгоняют самого дьявола, топают, как мамонты, бегают не только по полу, но и по стенам и даже потолку… Дом вверх дном!
Так вот… здесь ещё хуже!
Справа орут торговцы, что у них самое лучшее в мире сукно. Слева кудахтают куры, мычат коровы, визжат свиньи. Рядом стоит палатка, где торгуют домашней утварью. Тут же готовят какую-ту бурду. В соседнем ряду жарят на вертеле только-только забитого поросёнка… Голодные плешивые псы вьются рядом в надежде ухватить кусок мяса.
На торговых рядах в изобилии выставлен хлеб. Вижу мешки с зерном, бобовыми и солью. Но не пройти к этим рядам — толпа просто затопчет.
Навстречу, расталкивая толпу людей, несколько парней в драной одежде, но довольные, словно выиграли миллион, катят бочки с вином.
Под ногами даже не грязь, а болотная жижа…
И народу столько, словно весь мир решил съехаться именно в Расторг на ярмарку!
Все орут, визжат, ругаются, кто-то рыдает, кто-то ржёт, аки лошадь, также издаёт характерные звуки скотина, да ещё и гадит…Запахи тоже соответствующие.
И мне хочется самой завизжать, схватиться за голову и убежать отсюда прочь!
В длинных разноцветных мантиях, шествуют по ярмарке купцы, холёными пальцами с тонной грязи под ногтями щупают блестящие шкурки пушнины.
А я хлопаю глазами, смотрю на весь этот кошмар и даже не знаю с чего начать. Планировать просто, а ты поди и попробуй всё это задуманное реализовать.
Но иду дальше, состроив физиономию как у Сфинкса и по сторонам смотрю. Мои люди следуют за мной и пока молчат. Видать, ничего ценного для нас пока нет. Или есть? Ладно, потом спрошу их мнения, когда выберемся из этого хаоса.
Размашисто проходит рынок. Под навесами устроился суконный ряд, кузнецкий, ювелирный, тут же мясной, да рыбный. Ярмарка изобильная, этого не отнять, но грязи! Грязи-то сколько! Это же ужас ужасный! Мои сапожки да платье испорчены. Не знаю даже, отстираются, очистятся ли?..
Торгаши не трепещут перед богатыми людьми, которых отличает от крестьян богатая одежда. Но я одета по-простому. Специально, чтобы не привлечь лишнего внимания.
Дерзко глядит малой торгаш и кричит звонко, когда мимо прохожу:
— Прекрасная госпожичка! Отведай-ка сала нашинского! На вкус оно такое, что свой язык проглотишь!
Улыбаюсь, но отрицательно качаю головой.
А вот купец поддаётся на уговоры пацана и пробует угощение. А уж если ты отведал, так чего пальцы облизываешь? Бери целый шмат, звонкую монету плати и топай дальше!
Тянут меня то за рукав, то за подол платья, чтобы подошла к лотку, где огромный мужик черпает тёмное и густое пиво и разливает по деревянным плошкам.
И лишь моя охрана отгоняет особо ретивых и наглых. Ей-ей, как цыгане, фиг отделаешься, настолько приставучие!
А дальше в нос вдруг ударяет такой запах, что предыдущая вонь ярмарки мне французскими духами кажется. Даже глаза режет и те мгновенно слезятся.
Закрываю нос рукавом, жмурюсь и спрашиваю у Керуша:
— Это что такое там творится, что так смердит?!
— Так в Расторге же выход в море, госпожа. Привозят много рабов на продажу. Тут невольничий рынок устроен, где можно выбрать сильного раба или красивую рабыню.
Рабство?!
Я даже с шага сбиваюсь и изумлённо гляжу на Керуша, но тут же беру себя в руки, так как в памяти Изабель всплывает нужная информация. Да, да… рабство здесь в ходу…
Делаю серьёзное лицо и говорю:
— Никогда не была на невольничьем рынке.
И это чистая правда. Изабель никогда в таких местах не бывала.
— Желаете посмотреть рабов? — интересуется он.
Вздыхаю и заявляю категорично:
— Нет, Керуш. Мы по другим делам в Расторг приехали.
Поворачиваем в другой торговый ряд. И я снова могу более-менее дышать и не задыхаться.
Глава 17
* * *
Изабель Ретель-Бор
Скажу вам честно, день проходит почти бестолково. Я так ничего и не нахожу, что мне нужно. Точнее, я вижу и скот, и птицу, и зерно, и многое другое, но я ни шиша в этом не разбираюсь!
Понимаю, что необходимо довериться старостам и их жёнам. Как оказалось, они по ярмарке бездумно не бродили, следуя за мной хвостиком.
Гелла и другая женщина Анка после возвращения с ярмарки тут же накинулись на меня с расспросами и рассказами, видела ли я ту корову и тех свиней?
Не видела? Ну как же так? Такие красавицы! И быки — загляденье, а не быки!
А коней? Красавцы статные!
