Беру оружие с благоговением, так как понимаю по работе рукояти и ножен, что не так прост клинок. Несмотря на тусклость и простоту ножен, что были без украшений и вычурности исполнения, откуда-то из глубин своей памяти, что укрыта от меня безликим вязким туманом, я вдруг вспоминаю, что меч этот — работы кельранского мастера, чьё оружие ценится по всему миру и добыть его можно ни на ярмарке, ни у торговцев, а лишь в бою, предварительно убив кельрана. Или же, как дар, что в принципе невозможно из-за скрытности и не дружелюбности кельранов.
— Этот определённо гораздо лучше, — говорю удивлённо. — Кельранский меч. Откуда у тебя это чудо, друид?
— Работа самого мастера Масуманэ-Ханси, — гордо отзывается друид. — С таким мечом, мой друг, для тебя будет открыта Кельрана.
Да, обладание мечом подобного вида ставит его владельца на довольно высокую социальную ступень.
Простолюдины, ремесленники, купцы — не имеют права носить холодное оружие. Лишь воины и знать могут взять в руки меч. Но у кельранов каждый первый — воин, что мужчины, что женщины и дети.
А вот если иноземец к ним придёт, то не тугой кошелёк с золотом, не богатые одежды или количество слуг, а меч кельранского мастера, заткнутый за пояс, послужит бесспорным свидетельством истинного воина. Но лишь условие одно: меч иноземцем добыт в бою или же был подарен.
Сжимаю эфес, отмеченный неглубокими желобками для ещё более прочного захвата, и резко выхватываю оружие из ножен. Звук, что производит клинок — лязг, звучит словно музыка.
— Меч великолепен, — говорю, завороженный идеальным лезвием. — Но он не мой трофей, друид.
В моём голосе слышны нотки сожаления.
— Это особое оружие и ты как человек, прошедший войну, это понимаешь и знаешь. Лабрисы, копья, секиры и прочее — они тоже свирепые и грозные, тоже проливают кровь и сеют смерть. Но они всего лишь куски металла, мой друг. Бессловесные твари.
— У кельранского меча есть голос, — понизив голос, произносит друид. — Когда он в ножнах, ему нечего сказать. Но стоит положить руку на эфес, и он тут же нашёптывает твоим врагам мягкое предостережение. А сейчас, когда он явлен воле, он уже говорит громко, ты ведь слышишь его?
Слышу?
Да, определённо.
Но не словами, а тягучей энергией уверенности, что разливается внутри. Дух мой спокоен, а рука — продолжение меча, который знает сам, как нужно ударить врага, чтобы подарить ему мгновенную смерть. Но если пожелаю, то он будет мучить, наслаждаясь каждым мигом боли и страданий врага.
Сам клинок тусклый, но его лезвие имеет холодный ледяной блеск.
Поднимаю меч практически над головой и ощущаю небывалый прилив сил. Меч словно кричит, готовый сиюминутно вступить в бой. Он угрожает и обещает смерть и реки крови. Грозный и беспощадный. Кельраны наделены особой силой — воины от мозга костей и наделяют своей магией своё оружие. Идеальное оружие для идеального убийцы.
Опускаю меч и мягко убираю его в ножны. Возвращаю клинок друиду. Он его хозяин.
— Ты не так прост, как думаешь, мой друг. Твоя судьба не зря ко мне послала. Скоро ты сделаешь для меня одну важную вещь и станешь вольным в дальнейшей своей жизни. Память к тебе вернётся, и надеюсь, ты будешь помнить мои слова и историю моей судьбы.
Он протягивает мне кельранский клинок.
— Не каждый может услышать голос меча, мой друг. Этот клинок я добыл не в бою. Единственное оружие, что было преподнесено мне в дар за спасение жизни.
Друид замолкает и закрывает глаза. Потом открывает и улыбается, как-то слишком счастливо и безумно.
— Кожа для твоих сапог лежит у камина, — говорит он вдруг, сменив тему.
— Хорошо, — говорю и собираюсь уходить из сокровищницы тёмного друида.
— Стой! — резко окликает он меня и вкладывает мне в руки меч. — Это мой подарок тебе, мой друг. Моя благодарность тебе. Этот меч отныне твой спутник и твой товарищ на всю жизнь. Любой, кто увидит его у тебя на поясе, будет знать, кто ты.
— И кто же я? — хмурюсь его словам, нутром чувствуя приближение неприятностей.
— Ты — воин, мой друг. Ты — сильный маг. А вскоре станешь тёмным магом.
— Что? — не понимаю его и делаю шаг назад, не принимая оружие. — Друид, ты, кажется, теряешь рассудок!
— О нет, сегодня мой разум чище и яснее обычного, — смеётся старец, но тут же становится серьёзным. — Это мой дар тебе, странник. Кельранский меч твой. И не смей отказываться от столь щедрого дара.
В глазах Чёрного Рыцаря блеснул опасный огонь — тёмный и жестокий.
— Спасибо, — говорю друиду, принимая у него с поклоном меч.
Друид облегчённо вздыхает.
— А теперь, моя просьба, дорогой мой друг…
Судорожно сжимаю пальцами подарок друида и уже догадываюсь, что он желает от меня получить.
— Нет… Ты не посмеешь просить меня сделать это… — шепчу в ужасе.
— У тебя нет выбора, странник, — снова вздыхает старик. — Я уже говорил тебе, что устал жить. Моё время, наконец, истекло. Сегодня в полнолуние ты освободишь меня. Твоя рука дарует мне свободу и прощение всех моих грехов. Кельранским мечом ты снесёшь мне голову, странник и примешь до капли всю мою силу, что станет для тебя одновременно и даром, и проклятием. Таково моё желание, которое ты поклялся исполнить.
— Ты обрекаешь меня на чудовищную жизнь, друид! — рычу в гневе, понимая, что я попал в капкан.
— Я хочу свободы, странник… — улыбается он. — А ты ещё молод и так силён. С моей силой ты сможешь многое.
— Я не желаю твоей силы, друид, — произношу с угрозой и кладу руку на эфес меча.
Старик смеётся.
— Судьбу не переиграть, мой друг. Вместо ссоры, лучше пойдём, да поедим. А после, пока ещё есть время, я поведаю тебе о силе, что перейдёт к тебе и покажу свои свитки, по которым ты станешь усмирять свою магию. И запомни — пока не усмиришь силу, в людской мир не возвращайся.
— Сейчас я от всего сердца желаю тебе одних лишь проклятий, — цежу со жгучей яростью и чувством безысходности.
Данная мной клятва отныне не отпустит меня. Она подобно удавке будет возвращать к друиду, пока не исполню его просьбу.
Проклятье!
— Они мне не страшны, мой дорогой друг. Я давно уж проклят.
