— Госпожа графиня спасла не только наши жизни, но и нашу честь. Мы долгов не собираем и с радостью станем служить столь щедрой и мудрой… женщине.
Маркус то бледнел, то багровел, но явно был крайне взбешён. Ещё бы! Никто ведь не знал всей правды, что кельраны не стали мне служить поначалу и что были отпущены восвояси. И если бы не один дуралей, который к слову оказался деверем Маркуса (муж его сестры), то не видать мне вовек кельранов. Так что, своего рода мне нужно сказать Орсию Глуму спасибо.
После не очень долгих расшаркиваний и моих конечных слов, что кельраны в любом случае окажутся на свободе, только вопрос в том, прольётся ли чья-то кровь или нет, и сразу же Маркус дал слово, что прямо сейчас займётся этим вопросом.
Купец даже исхитрился и попытался переманить кельранов к себе, пообещав тем несметные богатства. Ага, как же, расщедрится он скорее на обещания. Тем более, градоправитель знать не знает о золоте на моих землях.
Кстати о нём, вы видимо посчитаете, что я чересчур глупа, раз решила уступить и выделить своим воинам долю в добыче.
Но я не считаю своё решение глупым. Оно дальновидное.
Кельраны не просто воины. Они самое идеальное в этом мире живое оружие. Они станут глазами, ушами, не позволят никому пройти мимо них.
Однажды я услышала очень мудрые слова в одном фильме о гангстерах, где большой босс ответил на вопрос своего врага, почему его люди так преданны ему и согласились умереть, чем перейти на другую сторону:
«Мои люди преданны мне, потому что я всегда делюсь с ними всем тем, что имею сам. Они знают это, как и то, что я никогда не оставлю их в беде и всегда помогу. До тех пор пока вы поглощены своей жадностью и пренебрежением к своим людям — они никогда не будут вам верны».
Я буду делиться со своими людьми. Буду помогать им в любых вопросах. Я желаю, чтобы эти люди были всецело мне преданны. Но не для своего тщеславия я это делаю, а для того, чтобы быть уверенной в завтрашнем дне. Жить в страхе — то ещё удовольствие.
Есть детдомовцы, кто выбирает жить в одиночку, а есть те, кто делится и не бросает своих в беде.
Я отношусь ко второй категории. Валюша этому научила.
Изаму-Ханси передал своим воинам наши с ним договорённости и условия.
Я ожидала хоть какую-то реакцию увидеть на лицах этих суровых мужчин, но те лишь кивнули своему командиру, принимая его новый приказ служить мне.
Кельраны давно приобрели большую славу во всём мире. Они внушали страх. Но слыли честными воинами. Слово кельранов было так же верно, как магическая клятва, хотя сами они никому на слово не верили. Впрочем, как теперь я знаю, кельраны давали своё слово только в тех случаях, когда могли диктовать свои условия и собеседнику предоставлялся выбор — принять их или уйти ни с чем.
Таких людей терять нельзя.
В общем, вроде бы всё наладилось.
Градоправитель и священнослужитель покинули обитель слегка пришибленные. Хотя уверена, оба сейчас всё хорошенько обдумают и придумают какую-нибудь гадость. Королю отпишут само собой. Но вот что они могут сделать ещё, вопрос.
Но пока всё спокойно, волноваться не стану, но уши востро попросила своих людей держать. Мало ли что и откуда прилетит.
Дел в Расторге оставалось совсем немного. Самое важное — это покупки. Они сделаны. Теперь — договориться с кораблём, чтоб на нём вернуться всем домой. Правда, одним кораблём не обойдёмся, с таким-то количеством людей.
За этими думами я отправилась спать, а когда уснула, увидела необычный, довольно странный сон…
Глава 23
* * *
Астер Ретель-Бор
Нет больше Чёрного Рыцаря.
Умер друид. Но за мгновение, как кельранский меч сносит ему голову, он счастливо улыбается и издаёт вздох облегчения.
Всего один удар и мой молчаливый крик, что звучит громче всего на свете.
Знакомый металлический звук и мгновенный хруст.
Свободен.
Разрушены цепи тяжких оков, и душа друида покидает клетку плоти.
Голова его тяжело падает на землю, недолго катится к моим ногам. Тело лежит на влажной земле.
Нет сомнений — мёртв.
Но я вдруг вижу, как от его тела отделяется лёгкая дымка — душа. Душа друида будто стряхивает с себя пыль веков и дрожит, чуя запах долгожданной воли.
Расправляет крылья и рвётся скорее к звёздам.
На моих глазах — роса…
Отныне, для него весь этот мир — мираж, истаивает подобно первому снегу. Свободный от груза нажитых грехов, улетает друид дорогой вечной.
Вот и всё.
Клятву свою я сдержал.
Внутри пустота. Противная горечь катается со слюной у меня во рту. Тошнит от самого себя. Но при этом, прекрасно понимаю, что тяжесть данного друиду слова долго будет гнуть мою спину и ставить на колени.
Одно дело — убить врага. Другое — человека, спасшего тебя.
Долго я сижу на поваленном дереве и гляжу на мёртвое тело Чёрного Рыцаря.
Я жду. Жду ту силу, что вскоре перейдёт от него ко мне.
«К Тинарию эта сила! Не нужна она мне!» — но я сколько угодно раз могу рычать и кричать про себя, но обещания уже не воротишь. Дело сделано.
Долго так сижу, не замечая ни холода, ни дождя. В голове туманная тишина, в сердце — тоска.
Но вскоре прихожу в себя, когда вокруг мертвеца собирается густая и зловещая тьма. Она туманными щупами выбирается наружу и подобно хищному, но осторожному зверю принюхивается и замирает.
Учуяла.
Быстрее молнии, в одно мгновение, когда я не успеваю ни моргнуть, ни осознать, тьма, что таилась в друиде, алчными челюстями мерзких червей впивается в моё тело!
Она забивается в глаза, в нос, уши, проталкивается в горло удушливым комком, заполняет собой каждую мою пору и не позволяет мне не дышать, не видеть и не слышать, и даже крик мне сейчас не подвластен.
Боль раздирает как снаружи, так и изнутри.
Моё тело горит, болит, его распирает, будто сейчас меня разорвёт на части.
Я чувствую тёмную магию. Она кишащей армией мелких червей заполняет всего меня, меняет моё тело и душу. Подчиняет меня себе. Она жадная, ненасытная, довольная. Я слышу её шелестящий змеиный шёпот в своих мыслях.
Она пирует, пожирая моё тело и душу. Она считает меня слабаком…
Но это не так.
Прекращаю биться в агонии, кататься от дикой боли по земле и сдирать заживо с себя кожу.
Как говорил друид, я должен принять всю его силу. Всю до капли. Позволить ей заполнить всего меня и лишь затем подчинить.
Так и поступаю. Отпускаю свою боль и позволяю тьме полностью пробраться в моё тело.
