Итак, Женя велел мне проведать бабушку и навестить соседей. Каких же соседей он имел в виду? Может быть, Буряковых? Или Поляковых? Но ни у кого из них нет дочери, вот беда.
Вернул меня к действительности звонок телефона. Я сразу вспомнила, что свекровь просила забрать Андрея до двенадцати, и испуганно вскочила. Конечно, это звонила она и вежливо поинтересовалась, почему я до сих пор дома, посетовала на мою рассеянность, из-за которой ей вечно приходится мне все напоминать, и порекомендовала пулей лететь к ней, иначе она опоздает на фитнес. Я выскочила в подъезд, на ходу застегивая юбку, а расчесывалась уже между третьим и вторым этажами, прыгая со ступеньки на ступеньку.
К счастью, машина завелась сразу, и я помчалась вперед, временами игнорируя дорожные знаки и сигналы светофора. Гнев свекрови мне казался гораздо серьезнее, чем подстерегающие при такой езде опасности. Но, увы, я все равно опоздала. Свекровь поджала губы, и я от смущения начала трещать без умолку. Вот всегда у меня так: стоит растеряться, и я несу всякую чепуху. Но сейчас моя болтовня оказала положительное воздействие, потому что лицо свекрови вдруг разгладилось, и она даже улыбнулась мне в ответ уголками губ.
Теперь нужно было купить что-нибудь к столу. Лиза, моя помощница по хозяйству, приходит через день и готовит еду на два дня, покупая продукты заранее, но фрукты и овощи к столу я покупаю сама. Погрузив сумки в машину и усадив сына в детское автомобильное кресло, я ехала домой, и мысли мои постоянно крутились вокруг недавнего сна.
Итак, соседи справа — Поляковы. У них взрослый сын, работает где-то за границей, женат и имеет двух сыновей-погодков. Сейчас одному должно быть около двенадцати, а другому примерно тринадцать лет.
Соседи слева — Буряковы. Если у них кто и есть из родни, то только племянники.
«А вдруг Буряковы продали дом? Или у Поляковых появилась в семье девочка?»
Я резко затормозила. Сзади раздался визг тормозов, послышался мат, и в зеркале заднего вида возник гориллоподобный верзила. Он неторопливо направлялся ко мне, и я вжала голову в плечи, затихнув.
— Эй, псих, ты что делаешь? — рявкнул гигант, всовывая голову в окно.
Я ослепительно улыбнулась и пожала плечами. Минуту-две мужик молча разглядывал меня, потом мрачно спросил:
— Ненормальная, да?
Из курса психологии я помнила, что когда один человек ругает другого, он дает характеристику себе самому. Следовательно, большой товарищ, чуть не по пояс втиснувшийся в окно и обозвавший меня, — сам псих. А с психами, как я тоже помнила из учебника, надо во всем соглашаться. Поэтому я кивнула и ответила:
— Да.
— Нормальные люди так не ездят! — с угрозой сказал шкафообразный дядька.
— Не ездят, — смиренно согласилась я и честно посмотрела ему в глаза.
— Надо в зеркало заднего вида смотреть.
— Надо.
— И тормозить резко нельзя.
Мне показалось, или в его голосе и правда промелькнули просительные интонации? Но я была непоколебима:
— Нельзя.
Верзила безнадежно махнул рукой и потопал прочь. А я с облегчением перевела дух. Хорошая все-таки наука психология! Ведь я могла бы сейчас такого наслушаться, а дело кончилось сущими пустяками. Довольная собой, я завела машину и покатила дальше.
Вскоре показались приземистые окраинные домики, в одном из которых прошло мое детство.
Сердце болезненно сжалось, на глаза навернулись слезы, и я хлюпнула носом. «Пора все-таки продать дом, а то стоит с заколоченными ставнями, словно и хозяев у него не осталось», — думала я, отстегивая ремни безопасности на Андрюшином кресле.
— Мама, а чего ты плачешь? — испугался сын.
Глаза у него сразу повлажнели, и он готов был сам залиться слезами.
— Э, ты чего?! — потрепала я его по кудрявой голове, снимая с кресла и ставя на землю. — Мне просто в глаз что-то попало, сейчас пройдет. Пойдем в гости?
— Пойдем, — с готовностью кивнул малыш.
Звонок у Поляковых, как и в прежние времена, не работал, покосившиеся ставенки были ядовито-зеленого цвета, а перед калиткой красовалась длиннющая, напоминающая по форме банан, лужа.
Пока я барабанила в окно и в дверь, Андрюшка влез обеими ногами в лужу и попытался измерить ее глубину. К счастью, я успела вовремя выхватить его оттуда. Наконец тетя Шура услышала мой стук и откликнулась.
— Иду, иду!
Голос у тети Шуры звонкий, молодой, и, не увидев ее, ни за что не догадаешься, сколько ей лет на самом деле. Она, как в юности, просыпается каждое утро в восторге от начинающегося дня. Для нее мир по-прежнему полон тайн и открытий, пожилая женщина полна надежд и энергии. Наверное, тембр голоса отражает отношение к жизни?
— Дианочка, вот так радость! Проходи, проходи, деточка. Какой красивый мальчик! — всплеснула руками от умиления тетя Шура и наклонилась к Андрюше. — Тебя как зовут?
— Андрюша.
— Глазки точь-в-точь как у твоей бабушки, — прослезилась она. — А носик — дедов. Ой, да чего ж мы тут стоим? Проходи, Дианочка, садись. Да не сюда, сразу за стол садись. А я уж пойду дядю Петю разбужу.
— Не надо, — запротестовала я, — пусть отдыхает, я же на минуточку.
— Еще чего! Сейчас сядем за стол, бабушку твою вспомним. А как же без этого? Все должно быть по-людски, вон, сколько времени не виделись. А Петя и так уже два часа бока давит, хватит. Да и не простит он мне, что я его не разбудила, с тобой увидеться не дала. Петя, вставай! — крикнула она, уйдя внутрь дома. Вернулась с вазой, полной яблок. — Бери, малец, — протянула она Андрюше яблоко. И тут же, повернувшись в сторону спальни, опять закричала: — Петя, да встаешь ты или нет? К нам Дианочка пришла, внучка Любина!
— Встал уже, — раздался хрипловатый голос, и в дверях показалась всклокоченная седая голова.
Дядя Петя присел на корточки перед моим сыном и протянул руку:
— Здравствуй, мужик!
— Здрасте. — Андрюша загордился от оказанного ему внимания и пожал протянутую руку с большим достоинством.
— Ух, ты! Да ты большой совсем, ишь как по-взрослому здороваться умеешь! И маму, наверное, любишь?
— Люблю, — согласился Андрюша и на всякий случай прижался ко мне.
Дядя Петя рассмеялся.
— Молодец, что зашла. А мы недавно вспоминали тебя, все думали, как ты там живешь? Совсем забыла стариков…
— Да ладно тебе, — оборвала мужа тетя Шура, — неси лучше бутылочку вина. Вино хорошее у нас, домашнее, сами делали, — подмигнула хозяйка.
— Я за рулем, мне нельзя, — поспешно отказалась я.
— А я тебе капельку налью. Оно ж как сок, ни один гаишник не поймет.
Когда от выпитого раскраснелись щеки, а большая часть угощения была съедена, я решила приступить к вопросам.
