Когда они шли по Монтегью-стрит, Джо снова посмотрел на дом Фионы. Мать это заметила.
— Сейчас там живут две семьи. Одна на первом этаже, другая — на втором. О господи, до чего же я по ним тоскую! Кейт была мне как сестра, — сказала она.
Джо кивнул. Он тоже тосковал по Финнеганам. До боли. Повернувшись к матери, спросил:
— Мам, как ты думаешь, она когда-нибудь простит? Я не рассчитываю, что она полюбит меня снова. Это невозможно, но, может быть, она все-таки смогла бы простить меня?
Роза помедлила с ответом:
— Не знаю, милый. Ума не приложу, как она сумела выжить. Люди говорят, что у нее не выдержало сердце, но я в это не верю. Хотя, может, оно и к лучшему. Когда сердце перестает биться, человек перестает чувствовать. — Они свернули за угол. — Думаю, смогла бы. Такое бывает. Однажды я простила твоего отца.
— За что? За то, что он вел себя как последний сукин сын?
Роза покачала головой и посмотрела в сторону, но Джо заметил, что ее лицо стало печальным.
— За что, мам?
— Когда тебе было шесть, Джимми три, а Эллен только родилась, твой отец ушел. Спутался со вдовой, которая работала на рынке в Спитлфилдс. Красавицей эта женщина не была, но ее дети выросли, и она жила в комнате одна.
— Мой отец? — поразился Джо.
Роза кивнула:
— Он просто не вынес тяжести. Жена, двое детей плюс грудной ребенок. Денег ни гроша. Мы жили у моих родителей. Он работал у своего отца. Время было ужасное.
— Но ведь ты эту тяжесть вынесла.
— Конечно. Я была нужна своим детям. Я могла с этим справиться. А он нет.
Джо уставился на нее во все глаза.
Увидев выражение лица сына, Роза улыбнулась:
— Мужчины слабее женщин, милый. Разве ты не знал? Да, шумите вы много, но настоящей силой обладают только женщины. Эта сила заключается вот здесь. — Она показала пальцем на сердце. Было видно, что воспоминания причиняют ей боль. — Грудной ребенок. Колики. Не ест и не дает спать. Вы с Джимми еще несмышленыши. Денег не хватает даже на еду. Потом муж встает и уходит. — Она горько рассмеялась. — А собственный отец спрашивает, что я такого сделала, что Питер меня бросил. Слава богу, у меня была мама. Без нее я бы не выдержала.
— Что случилось? Он вернулся? И ты приняла его?
— Ага. Вернулся через месяц. Поджав хвост.
— Почему ты его простила?
— Мне был нужен муж, а вам, детям, — отец. Да и любила я его, мерзавца. Не сразу, но простила. Он чувствовал свою вину и изо всех сил старался ее искупить. Мне было больно, но я его понимала. Черт возьми, иногда мне и самой хотелось все бросить и уйти куда глаза глядят.
— Надо же, мой собственный отец… — пробормотал Джо. — Я не знал.
— Может быть, это все и объясняет, милый. Почему он такой пугливый и осторожный. Боится сделать неверный шаг и все разрушить. Может быть, поэтому он и сердится на тебя. Ты повторил его ошибку. — Джо кивнул. — К чему я все это рассказала? Не знаю, простит ли тебя Фиона. Не мне судить. Но я знаю, как она любила тебя, а ты — ее. Я бы не хотела, чтобы ты прожил жизнь, так и не получив ответа.
— Я получу, мам. Непременно получу. Если смогу ее найти.
Роза помрачнела:
— Ты ничего не выяснил? Даже с помощью сыщика?
— Только то, что она заложила кое-какие вещи в ломбарде неподалеку от квартиры Родди.
— Фиона — способная девочка. Я уверена, что она нигде не пропадет. И что у нее были причины для такого внезапного отъезда. И все же это очень странно.
Джо ответил, что это тоже показалось ему странным. И рассказал матери то, о чем раньше молчал, боясь ее напугать. О своей стычке со Стэном Кристи.
— Ох, Джо, не нравится мне вся эта история… — встревожилась мать. — С какой стати Котелку Шихану понадобилась Фиона?
— Если верить Родди, Шихан сказал ему, что она украла какие-то деньги и что он хочет их вернуть.
— Что? Чушь собачья! Брехня! Фиона не стала бы воровать. Но то, что она не сказала Родди, куда уехала, на нее совсем не похоже. Родди был ей вместо отца. Ближе, чем родной дядя, который даже не написал Кейт и не прислал ни пенни после смерти Падди.
Джо застыл на месте, а потом обнял мать за плечи.
— Ее дядя… — медленно повторил он.
— Ага. Живет в Нью-Йорке. Кажется, у него свой магазин. Я помню, Кейт говорила, что Чарли хотел уехать туда и работать у него.
— Мам, вот оно! — воскликнул Джо. — Я уверен, Фиона там! Куда еще она могла поехать? Тем более с Сими на руках? Ты знаешь его имя? И адрес?
— Нет. Фамилия его, конечно, Финнеган, но имени не знаю. А вот Родди должен знать. Может, у него и адрес сохранился.
— Мам, я отправлюсь туда! — пылко воскликнул Джо. — В Нью-Йорк! Она там, я знаю. Как только накоплю денег. На это понадобится время. Достаточно денег, чтобы заплатить за проезд, жилье и еду, пока я буду ее искать. Нужно поскорее заняться моим бизнесом. На себя я буду работать еще усерднее, чем на Эда.
— Давай вернемся и спросим твоего отца про тележку, о которой он говорил. Я сумела отложить немного денег на булавки, так что с авансом помогу, — сказала Роза.
Джо поцеловал ее.
— Спасибо, мам. Но перед возвращением зайдем к Родди. Выясним, знает ли он адрес. Если знает, я сразу же напишу ей.
— Ладно, — ответила Роза. — Пошли. — Она повернула не в ту сторону.
— Нет, нам сюда! — Джо потащил ее за руку. — Пойдем, мам! Скорее!
Глава сорок третья
Фиона сняла с полки том в кожаном переплете и начала листать страницы.
— Что это? — спросил Уилл.
— Собрание сочинений лорда Альфреда Теннисона.
Он посмотрел на книгу.
— Первое издание. Напечатано в Венеции, — сказал он, стирая пыль с бутылки, которую держал в руках. — Ты любишь Теннисона?
— Любила бы, если бы в школе нас не заставляли учить его стихи наизусть. — Она закрыла глаза, прижала книгу к груди и с выражением прочитала «Переступить порог» от начала до конца.
— Отлично! — Уилл поставил бутылку и захлопал. Он снял сюртук и галстук, бросил их на спинку канапе и остался в крахмальной белой рубашке, манжеты которой были скреплены золотыми прямоугольными запонками с монограммой, в шелковой жилетке и легких брюках из тонкой шерсти.
Его похвала заставила Фиону зардеться. Она вернула книгу на полку дубового стеллажа высотой футов в двадцать. Такие же стеллажи стояли вдоль всех стен огромной библиотеки Уилла. Их были десятки. До верхних полок можно добраться только по лесенкам, свисавшим с карнизов. Библиотека оказалась вдвое больше всей квартиры Майкла, а ведь это была всего лишь одна из множества комнат особняка, занимавшего целый квартал на углу Пятой авеню и Шестьдесят второй улицы.
