Уилл снова поцеловал ее и сказал:
— Фиона, давай ляжем в постель. Я хочу тебя… хочу любить тебя.
Фиона окаменела. Всего секунду назад по венам струился огонь, а теперь в них был лед. Она разомкнула объятия и решительно сказала:
— Нет, Уилл. Я не хочу… я… я не могу.
Уилл откинулся на спинку канапе и закрыл глаза.
— В чем дело? Что случилось? — спросил он.
— Я… я боюсь забеременеть.
Макклейн открыл один глаз и посмотрел на нее.
— Знаешь, есть способы этого избежать. Я бы принял предосторожности.
— Ну… дело не только в этом… Я не могу… я не…
— Не волнуйся, Фиона, — взяв ее за руку, сказал Уилл. — Ты еще не готова. Это все, что мне было нужно знать. Ничего объяснять не надо. Я понимаю. Я был слишком настойчив.
— Нет, Уилл, это не так, — начала она. — Я… я тоже хочу тебя, честное слово. Просто я…
— Тсс, — сказал он и закрыл ей рот поцелуем. А потом попросил: — Оденься сама, ладно? Ни один мужчина не сможет сдержаться, видя такую грудь. Это выше его сил.
Фиона начала застегивать пуговицы. Ее щеки горели, но не от смущения.
Она солгала. Уиллу. И себе самой. Заставила его поверить, что ее сдержанность вызвана боязнью забеременеть, хотя знала настоящую причину. Знала, но боялась признаться в этом. «Я хочу тебя… хочу любить тебя…» Это были слова Джо, те самые слова, которые он сказал ей в тот день в Ковент-Гардене, когда они занимались любовью на его узкой кровати, когда он сказал, что любит ее и будет любить всегда. Едва Уилл произнес их, как перед умственным взором Фионы возник Джо. Такой, каким он был, когда бросил ей на колени банку из-под какао, когда подарил колечко с сапфиром и обнял ее. Она помнила его прикосновения, то, как он овладевал ею и отдавался сам, пока они не стали единым целым. Одним телом, одной душой и одним сердцем.
Эти образы мучили ее. Она хотела быть с Уиллом, думать только о нем, любить его. Хотела забыть Джо, избавиться от воспоминаний о нем. Очень хотела. И пыталась изо всех сил, но ничего не получалось. Он всегда возвращался. Стоило ей услышать похожий голос, увидеть пару таких же голубых глаз или знакомую самоуверенную походку, как Джо снова был с ней. В ее уме. В ее сердце.
— Что с тобой? — мягко сказал Уилл. — Откуда эти слезы?
Фиона смутилась и быстро вытерла щеки. Она сама не понимала, что плачет.
Макклейн достал платок.
— Прости, я расстроил тебя. Мне не следовало торопиться. Я — болван. Честное слово. Не плачь, милая. У меня сердце разрывается. — Он привлек ее к себе и прошептал: — Я бы никогда не воспользовался случаем. Никогда. Скорее умер бы, чем причинил тебе боль. Просто забылся на мгновение, вот и все. Дал волю чувству. — Он выпустил ее, посмотрел в глаза и добавил: — Я на такие вещи не мастер. Сама знаешь, когда речь идет о бизнесе, я могу заговорить любого. Но в сердечных делах теряюсь. Так было всегда. — Он сделал паузу. — До сих пор я не говорил тебе…
Фиона стиснула руки. «Нет, Уилл, — подумала она. — Не сейчас. Пожалуйста, пожалуйста, только не сейчас!»
— Я давно хотел тебе сказать, но… наверное, боялся. Боялся, что ты не ответишь на мои чувства. Я… я люблю тебя, Фиона.
Зачем он это сказал? Почему сказал это именно теперь, а не в какой-нибудь чудесный вечер, когда они гуляли под руку после обеда, смеялись, и мысли о Джо не приходили ей в голову? Такие вечера у них были. Они внушали Фионе надежду, позволяли думать, что она сможет забыть Бристоу.
Уилл нежно поцеловал девушку в губы и посмотрел ей в глаза, ожидая ответа.
Нужно было сказать ему, что у них ничего не получится. Что она любит другого и всегда будет любить. Что она пыталась изгнать его из своего сердца, но не смогла. Что любила его с детства. И ненавидит себя за то, что продолжает любить.
Но вместо этого она прошептала:
— Ох, Уилл… я… я тоже люблю тебя.
Глава сорок четвертая
— Напрасно я согласилась. Ты еще слишком слаб для такой прогулки, — сказала Фиона.
— Ох, перестань! Я совершенно здоров, — огрызнулся Ник. — Все обращаются со мной так, словно я нежный и хрупкий цветок, который может сломаться, если подует сильный ветер. Сама знаешь, я уже выходил из дома. Приемы, ужины и так далее. Я больше не инвалид!
— Нет, но ты явно не в духе.
— Извини, Фи, — ответил он тоном кающегося грешника. — Поверь, я в полном порядке. Честное слово.
— Не врешь?
— Не вру. Я нормально себя чувствую. Просто недоволен дрянью, которую нам показали, вот и все.
Агент по торговле недвижимостью, опередивший их ярдов на десять, остановился на углу Ирвинг-плейс и Восемнадцатой улицы и спросил:
— Как вы себя чувствуете, мистер Сомс? Не слишком устали? Я уверен, что следующий дом вам понравится. Это настоящая жемчужина.
— Я тоже уверен. Что это будет очередная собачья конура, — пробормотал Ник. Он отчаялся найти новое помещение для своей галереи. С начала его болезни прошло два месяца, и ему не терпелось продолжить работу.
— После всей этой ходьбы меня одолевает жажда. Неплохо бы сесть и что-нибудь выпить, — сказал он, взяв Фиону под руку. — Где-то по соседству должна быть чайная. Ты здесь еще не была?
— Нет, но собиралась. В других местах ничего подходящего не нашла. Сомневаюсь, что здесь мне повезет больше, чем тебе. Все не то. Либо слишком маленькое, либо слишком дорогое.
Ник кивнул:
— Вряд ли мне удастся найти второе такое же помещение. То было идеальным. Уилл ничего не выяснил?
— Нет, я спрашивала.
— Как поживает несравненный мистер Макклейн?
— Очень хорошо. Я… я люблю его, Ник.
Ник остановился как вкопанный, ошарашенный этим заявлением.
— Так быстро? Ты уверена?
— Абсолютно, — весело ответила Фиона.
«Слишком весело. И слишком решительно», — подумал он.
— Помнишь, ты говорил мне, что я полюблю снова и забуду Джо? Так вот, это случилось. Я не верила, но ты был прав. Я действительно люблю его.
Ник нерешительно улыбнулся.
— Вот и прекрасно, — начал он. — Уилл — очень…
— Он — чудесный человек! — с жаром перебила Фиона. — Умный, добрый… И любит меня. Он сам сказал.
«Кого ты пытаешься убедить, старая форель? Меня или себя?» — подумал Ник. Девушка отвернулась и помрачнела. Ее брови сошлись на переносице, взгляд стал суровым и напряженным.
— Ты уже познакомилась с его семьей? — спросил Сомс.
— Нет, не познакомилась. Возникли трудности. Кажется, старшему сыну Уилла не по душе, что мы с его отцом встречаемся. Думаю, ему не нравится моя родословная.
