— Фи, как тебе нравится этот цвет? — окликнул с лестницы Ник. Утром они сходили к маляру, и Ник попросил его составить несколько смесей для чайной Фионы и собственной галереи.
— Для стен моей галереи требуется нежный белый оттенок. И светло-зеленый для отделки, — наставлял он маляра. — Не слишком зеленый и не слишком желтый. Светлый, но не чересчур. Да, цвета петрушки, но с добавлением бежевого. А для чайной — кремовый с небольшой примесью розового. Цвет женского румянца. Не розовый и не оранжевый. Заставляющий вспоминать лепесток розы, а не абрикос… — Фиона думала, что маляр его убьет.
Она посмотрела на стену и выбрала самый светлый оттенок — теплый бежевый с намеком на розовый.
— Он тоже понравился мне больше всех, — сказал Ник. Фиона подняла взгляд и увидела под его глазами темные круги. Было уже почти девять. Они проработали больше двенадцати часов.
— Слезай оттуда, Ник. Тебе пора спать.
— Но я еще не закончил! — возразил он.
— Закончишь утром. Ты устал. Это у тебя на лице написано. Ник, не смей изнурять себя. Я говорю серьезно. Ты помнишь, что случилось в прошлый раз.
— Но я нормально себя чувствую…
— Никлас Сомс, если ты умрешь, то не сможешь открыть свою галерею! — резко сказала Фиона.
Он сдался, слез с лестницы, закрыл банки с краской и сунул кисти в скипидар.
— А как же ты? Тебе тоже нужен отдых.
— Я ненадолго. Распакую вещи и сразу пойду домой.
Ник поцеловал ее на прощание, запачкав краской, и пошел наверх, к себе. Фиона потянулась, пытаясь размять одеревеневшие мышцы, и собралась вернуться к работе, но ее отвлекло какое-то движение в саду. Это были розы. Она видела, как цветы покачивались на вечернем ветерке, проникавшем сквозь недавно вставленные окна. Не в силах бороться с искушением, девушка вышла во двор. Эти цветы были ее созданием, а она — их. Увидев ее в саду, розы приветливо закивали.
В ясном вечернем небе мерцали звезды. Воздух был прохладным, а трава — такой мягкой, что босые ступни не ощущали ее прикосновения. Фиону привлек аромат ближайшей розы. Она уткнулась носом в бледно-желтые лепестки, наслаждаясь их прикосновением к щеке. Вдруг за спиной послышались шаги. Кто-то шел по дорожке, поскрипывая гравием. Фиона не обернулась. Она знала, кто это.
— Тебе было велено идти спать. Думаешь, я шутила? Зачем ты спустился?
— Вот так приветствие!
Фиона круто развернулась.
— Уилл! — Она не видела его несколько дней.
— Меня впустил Ник. Я нажал не на тот звонок. О господи, видела бы ты себя! — со смехом воскликнул Макклейн, разыскивая чистое место на ее лице. — Одна грязь! А я-то хотел пригласить тебя пообедать. Отпраздновать важное событие. Но в таком виде тебя в «Дельмонико» не пустят. И даже в самый захолустный паб Бауэри
[54]. Чем ты здесь занималась?
— Работала весь день. Тут пыльно. А Ник вдобавок измазал меня краской… Что мы празднуем?
Уилл улыбнулся:
— Победу «Макклейн Сабтеррейниан». Мы получили контракт!
Фиона завопила от восторга. Она была искренне рада за него. Знала, как напряженно работал Уилл и что это для него значило.
— Ох, Уилл, поздравляю! Я так счастлива, что просто нет слов! — Уилл поднял Фиону в воздух и закружил, не обращая внимания на протесты девушки, боявшейся его испачкать. Когда Макклейн опустил ее на землю, Фиона взяла его за руку и повела к недавно купленной чугунной садовой скамье. — Рассказывай. Я хочу знать всё!
Он подробно описал, как провел последние две недели, посвященные деловым встречам, спорам и уговорам.
Рассказал про сегодняшний день и про то, что он почувствовал, когда мэр наконец сказал, что предпочтение отдано проекту мистера Макклейна. Про то, как реагировали сыновья, узнав новость. Старший сын настоял, чтобы они все вместе отправились выпить по этому поводу в Юнион-клуб. Так они и сделали и на радостях чуть перебрали. У него все еще кружится голова. Про то, как Уилл-младший извинился за свое поведение, сказал, что хочет познакомиться с Фионой, и предложил привезти ее на уик-энд в Гайд-парк, чтобы она могла встретиться со всей семьей сразу.
Весть о том, что Уилл-младший смягчился, удивила девушку и обрадовала ее. Значит, он все-таки смирился с отношениями своего отца и Фионы. Она знала, что отказ сына знакомиться с ней причинил Уиллу боль. И ей тоже не доставил радости.
— В ближайший уик-энд мы туда и отправимся, — сказал Уилл. — Возьмем с собой в качестве дуэний Ника и Мэри. А для спокойствия твоего дяди — и целый отряд полицейских в придачу.
— Уилл, я бы с удовольствием, но в эту субботу придут маляры. Может быть, в следующий?
— Нет, в этот. Никаких отговорок. — Он взял Фиону за руку, достал носовой платок и вытер пятно краски. — Фиона, ты много работаешь. Слишком много. Я не хочу этого. Хватит уже. Тебе больше не придется так работать. Я хочу заботиться о тебе, баловать и ограждать от всех тревог и волнений.
Фиона посмотрела на него как на сумасшедшего.
— Уилл, ради бога, о чем ты говоришь?
Вместо ответа, Макклейн обнял ее и поцеловал так страстно, что у девушки перехватило дыхание.
— Я ужасно тосковал. Больше не хочу расставаться тобой так надолго.
— Этого не случится, Уилл! — Она прикоснулась к его щеке, решив, что причина странного поведения Макклейна — лишняя порция спиртного, выпитая с сыновьями. — Ты уже получил свой контракт, и моя чайная тоже скоро будет готова. Когда она откроется, у меня снова появятся свободные вечера, и…
— Фиона, одних твоих вечеров мне мало. Я хочу целовать тебя по утрам, просыпаясь в одной постели. Хочу завтракать, обедать и ужинать, видя тебя напротив. Хочу возвращаться к тебе в конце дня, видеть твою улыбку и наших детей, бегущих навстречу.
Он полез в карман и достал маленькую коробочку. Хотя вечер был теплым, Фиону бросило в дрожь. Макклейн открыл футляр, достал великолепное кольцо с бриллиантом, надел ей на палец и спросил:
— Фиона, ты выйдешь за меня?
— Господи Иисусе! Ты только глянь на него! Он размером с яйцо! — воскликнул Майкл.
— Не преувеличивай, — отмахнулась Фиона.
Он вынул из футляра кольцо с огромным бриллиантом изумрудной огранки и показал Мэри.
— Боже, какая красота! Фиона, почему ты держишь его в коробке? Почему не надеваешь? — спросила она.
— Потому что не могу.
— Как так? Разве оно не твое? — удивился Майкл.
— Нет. Во всяком случае, пока. Я… я не сказала «да».
Дядя посмотрел на нее с ужасом.
