— Заседание уголовного суда города Нью-Йорка объявляется открытым, — торжественно произнес Эмс, после чего приступил к оглашению списка обвинений в адрес арестованных. — Праздношатание, вызывающее поведение… — начал читать он.
— И то и другое — незначительные преступления, — шепотом обнадежил Фиону Эмброуз.
— …оскорбление общественной нравственности, приставание к мужчинам на улице… и содомия.
— Он стряпает дело. Последнее преступление относится к категории тяжких. Теперь Сомсу штрафом не отделаться. Если он не признает свою вину, дело будет передано в суд высшей инстанции. По каким-то причинам Эмс хочет создать прецедент.
— Стивен, неужели мы ничего не можем сделать? Хоть что-нибудь? — Фиона побелела от страха.
— Есть у меня одна идея, — ответил Эмброуз. — Правда, не слишком хорошая.
— Пустите в ход все, что можно.
— Вы говорили, что Ник по ночам гуляет по улицам?
— Да. Часто.
— Почему?
— Чтобы утомить себя. Иногда он не может уснуть.
Эмброуз кивнул.
Эмс вызвал первого арестованного, противного опустившегося малого, и тот признал себя виновным по всем пунктам. За ним последовали двое мужчин респектабельного вида. Обоих спросили, есть ли у них представитель защиты. Оба ответили, что нет, и были признаны виновными. Затем пришла очередь Ника. Когда судья спросил, есть ли у него адвокат, Стивен Эмброуз встал и подошел к трибуне. Ник, сидевший с опущенной головой, с удивлением поднял взгляд, увидел Эмброуза и начал рассматривать публику. Заметив Фиону, Сомс кивнул, и она заметила в его глазах страх. Ник попытался улыбнуться, но сумел только поморщиться. Девушка с трудом сдержала желание подбежать к скамье подсудимых и обнять несчастного.
Эмс спросил Эмброуза, признает ли клиент себя виновным.
— Нет, ваша честь, — ответил Эмброуз.
— Советник, здесь не место для шуток. Мистер Сомс присутствовал в «Салазках». Есть показания свидетелей и протокол, составленный полицией.
Эмброуз поднял вверх холеные руки.
— Я не отрицаю, что мой клиент присутствовал в «Салазках». И тем не менее утверждаю, что он невиновен по всем пунктам. Это ужасная ошибка, ваша честь.
— Как всегда, — вздохнул Эмс, заставив присутствовавших хихикнуть.
— Мой клиент, мистер Сомс, зашел в указанное заведение чисто случайно. Он просто искал место, где можно выпить, и не знал репутацию этого заведения. Мой клиент страдает бессонницей и имеет привычку гулять по ночным улицам, чтобы утомить себя. Будучи иностранцем, он плохо знает некоторые районы нашего города и нравы их обитателей. Он понятия не имел, что это притон, пользующийся дурной славой.
Фиона затаила дыхание. Замысел Стивена был рискованным. А вдруг Ник и раньше бывал в «Салазках»? Вдруг это подтвердит кто-нибудь из арестованных? Она посмотрела на них. Кое-кто ухмыльнулся, но все промолчали.
— Мистер Сомс — уважаемый человек, принадлежащий к высшему обществу, — продолжил Стивен. — Выдвинутые против него обвинения беспочвенны. Законопослушный человек был арестован по ошибке…
— Советник!
— …и подвергнут грубому обращению. Я требую, чтобы это занесли в протокол.
— Советник Эмброуз, на меня такие небылицы не действуют, — ответил Эмс. — Есть много способов избежать наказания, но этот стар как мир.
Фиона снова заплакала, поняв, что дело безнадежно.
— Не плачьте, милая. Я не могу этого вынести, — сочувственно прошептал кто-то за ее спиной. Это был Питер Хилтон. — Ваша честь! Ваша честь! — встав, воскликнул он.
«О нет!» — взмолилась Фиона.
— Мистер Хилтон, не… — начала она, но Питер уже шел по проходу.
Эмс стукнул молотком:
— Требую соблюдения порядка! Не кричите, сэр. Подойдите к трибуне.
— Прошу прощения. — Питер остановился перед судьей.
— В чем дело, мистер?..
— Хилтон. Питер Рэндалл Хилтон. Я веду в «Уорлд» колонку «Болтовня Питера» и…
— В чем дело, мистер Хилтон?
— Я только хотел сказать вам, что мистер Эмброуз говорит чистую правду! Это была ошибка. Ужасная ошибка. Ник Сомс не… ну, вы сами знаете… — Он махнул рукой.
— Нет, сэр, не знаю.
— Голубой!
По залу прокатился смешок. Эмс снова стукнул молотком.
— Не голубой, — стоял на своем Питер. — Понимаете, у него есть возлюбленная. Женского пола. Не стану называть здесь имена — это было бы неприлично, — но я говорю правду.
Фиона воспользовалась представившимся ей шансом. Она встала и попросила слова. Эмс дал разрешение, и она пошла к трибуне на негнущихся ногах. Надо же, Эмброуз думал, что у него мало шансов. Ее шансы составляли один на миллион. Уилл придет в бешенство, ну и пусть. Ничего другого у нее нет. И у Ника тоже. Она откашлялась и сказала:
— Ваша честь, мистер Хилтон сказал правду. Мистер Сомс — мой жених. Мы обручились два месяца назад. — Зал дружно ахнул. Эмс стукнул молотком и пригрозил удалить публику. — И мистер Эмброуз тоже сказал правду, — продолжила она. — Никлас плохо спит и гуляет по ночам, чтобы устать. Я не знаю, как он попал в место под названием «Салазки», но уверена, что это произошло случайно. И что он горько жалеет о своей ошибке.
Эмброуз посмотрел на Фиону с ужасом.
— Ваша честь… — быстро начал он, но закончить фразу не успел. Репортеры, ожидавшие сенсации, топча друг друга, понеслись к трибуне и стали спрашивать, как правильно пишется полное имя Фионы, полное имя Сомса и название его галереи.
Взбешенный Эмс колотил молотком так, словно хотел разбить его.
— Сядьте, советник! — крикнул он. Голос Камерона подействовал на толпу успешнее, чем молоток. Воцарилась тишина. Судья собрал свои бумаги и встал. — Советник Эмброуз, вы чрезвычайно утомили меня своими уловками. Объявляется короткий перерыв. Чтобы к моему возвращению все сидели на своих местах. И чтобы было слышно, как пролетит муха.
Возразить никто не посмел; все молча кивнули. Эмс круто повернулся и ушел в судейскую, хлопнув за собой дверью так, что по залу прокатилось эхо.
Фиона вернулась на свое место и села рядом с Тедди. К ней протиснулся Стивен Эмброуз и сказал на ухо:
— Вы все испортили.
Убитая горем Фиона только кивнула в ответ. Она надеялась спасти Ника, но теперь выяснилось, что это пошло ему только во вред.
Эмброуз заметил выражение ее лица.
— Ладно, не отчаивайтесь, — сказал он. — От Эмса можно ждать чего угодно. Если он не отправит Ника за это преступление на виселицу, то выпустит на свободу.
Уилл-младший сделал большой глоток шотландского, крякнул от удовольствия и радостно воскликнул:
