Жить бок о бок с таким количеством незнакомых людей было тяжело. Со временем они найдут место получше, но для этого нужны деньги. Фиона, не желавшая сидеть сложа руки и ждать чека от «Чая Бертона», обходила местные магазины, где можно было бы работать по выходным. Пока ей не везло, но кое-кто из владельцев записал ее имя. Мать начала мастерить шелковые цветы для отделки рождественских нарядов. Чарли помогал тоже. Когда Фиона думала, что денег хватит только на хлеб и маргарин, он приносил несколько шиллингов, выигранных в кулачных боях, и тогда они ели мясную запеканку или рыбу с жареной картошкой.
Фиона погрузилась в свои мысли и услышала позади шаги только тогда, когда добралась до середины Барроу-стрит. «Это пустяки, — быстро сказала она себе. Просто еще одна девушка идет с рынка домой». Но внутренний голос негромко ответил, что поступь слишком тяжелая для девушки. Фиона возразила ему, что, судя по звуку, человек находится не так уж близко. «Это из-за тумана, — ответил внутренний голос. — Он приглушает звуки и создает впечатление, что все находится дальше, чем на самом деле». Фиона прижала к себе сумку и прибавила шагу. Человек тоже пошел быстрее. Сомнений больше не оставалось: ее преследовали. Фиона бросилась бежать.
Туман мешал видеть конец улицы, но девушка знала, что до него недалеко. «Там будут люди, — сказала она себе. — Они помогут». Фиона бежала во весь опор, но чувствовала, что ее догоняют. Шаги становились все слышнее, и постепенно до нее дошло, что убежать не удастся. Испуганная девушка повернулась и крикнула:
— Кто здесь?
— Тсс, не бойтесь, — ответил ей мужской голос. — Я не причиню вам вреда. Меня зовут Дэви О’Нил. Я должен поговорить с вами.
— Я… я вас не знаю. Не подходите ко мне, — заикаясь, выдавила Фиона. Девушка хотела убежать, но мужчина схватил ее за руку. Она уронила сумку и попыталась закричать, однако незнакомец успел зажать ей рот.
— Не надо! — прошипел он. — Я же сказал, что должен поговорить с вами.
Фиона посмотрела ему в глаза. В них стояло отчаяние. Это был сумасшедший. Джек-потрошитель собственной персоной. И он собирался убить ее не сходя с места. Девушка издала сдавленный вопль и закрыла глаза, не желая видеть его ужасный нож.
— Я отпущу вас, но только не убегайте. — Она кивнула. Когда руки незнакомца разжались, Фиона открыла глаза. — Прошу прощения, что напугал вас, — продолжил он. — Я хотел поговорить с вами на рынке, но боялся, что за нами наблюдают.
Она кивнула снова, пытаясь сохранять спокойствие. Точнее, пытаясь успокоить безумца. Фиона не прислушивалась к его словам; это не имело смысла. Перед ней стоял сумасшедший, а сумасшедшие — люди опасные. Злить их нельзя.
Человек обвел взглядом ее лицо, на котором застыл испуг.
— Вы действительно не знаете меня? Я — Дэви О’Нил… Неужели не помните?
Внезапно Фиона вспомнила, что знает его. Во всяком случае, по имени. О’Нил, дознание… Именно он пролил смазку, на которой поскользнулся ее отец.
— Д-да, помню. Но…
— Меня обвинили в несчастном случае с Падди, но я тут ни при чем. Да, Каррен велел мне смазать лебедку, но я ничего не пролил. Вытер все механизмы, как положено. Когда я закончил работу, нигде не было ни капли жира. Клянусь вам!
— Но если вы не… то как…
— Я должен был сказать кому-то, что это не моя вина. Некоторые со мной вообще не разговаривают. Вы — дочь Падди, я должен был вам об этом сказать. — Он оглянулся по сторонам. — Мне пора.
— Подождите! — Фиона схватила его за рукав. — О чем вы говорите? Если вы не проливали смазку, то как она там оказалась? Я не понимаю…
О’Нил освободился:
— Я больше ничего не могу вам сказать. Мне надо идти.
— Нет, подождите! Пожалуйста!
— Не могу! — О’Нил выглядел затравленным. Он сделал шаг в сторону, но вдруг повернулся и сказал: — Вы работаете на чаеразвесочной фабрике, так?
— Да…
— Держитесь подальше от тред-юнионов. Вы слышите меня? — хрипло спросил он. — Без вашего отца ячейка Уоппинга рассыпалась, но Тиллет пытается ее восстановить. Ходят слухи, что в нее хотят принять и девушек с фабрики. Не делайте этого. Обещайте мне…
— При чем здесь тред-юнионы?
— Обещайте!
— Ладно, обещаю! Но хотя бы скажите почему!
Не сказав больше ни слова, О’Нил исчез в тумане. Фиона хотела побежать за ним, но ноги не слушались. Боже, как он ее напугал! Нужно держать себя в руках, иначе мама увидит, что она расстроена, спросит, в чем дело, а у Фионы не хватит духу рассказать о случившемся. Девушка была озадачена и не знала, как относиться к словам О’Нила. Должно быть, он выжил из ума. Шел за ней по улице. Выскочил из тумана, как привидение. Наверное, его мучит совесть.
А вдруг он сказал правду? Если это так, то почему поскользнулся отец? Фиона ощущала неловкость. Она уже думала об этом после похорон, когда мистер Фаррелл и мистер Долан удивлялись тому, что ее отец, с которым никогда ничего не случалось, вдруг разбился насмерть. Тогда эта беседа и собственные мысли показались ей абсурдными. Во всем было виновато отчаяние. Но теперь…
Что означали слова Дэви О’Нила? Что он не проливал смазку или что смазки не было вообще? Но ведь полицейские, проводившие дознание, обнаружили пятно. Дядя Родди сам читал отчет и сказал, что какой-то жир там был. Что еще говорил этот О’Нил? «Некоторые со мной вообще не разговаривают…» На смену страху пришел гнев. Все ясно: докеры сердятся на Дэви и обвиняют его в смерти отца. Бойкотируют его; наверное, ему трудно найти работу. О’Нил хочет, чтобы Фиона заступилась за него. Сказала людям, что он не виноват в смерти Падди. Эгоистичный ублюдок! Ее отец мертв, семья голодает, а он думает только о том, как бы вернуть уважение товарищей. Ну и черт с ним. У нее других забот хватает… Проклятый недоумок! Крался за ней и что-то бормотал о тред-юнионах. Уговаривал не вступать. Как будто у нее есть деньги на взносы!
Она провела дрожащей рукой по лбу и пригладила волосы. Нужно поскорее убраться с Барроу-стрит. Встречи с одним чокнутым вполне достаточно, второго она ждать не собирается. Фиона продолжала злиться. Хотелось кому-нибудь рассказать о происшедшем. Чарли ее поймет, но станет отчитывать за попытку срезать путь, а она не в том настроении, чтобы отругиваться. Нет, она ничего никому не скажет. Просто забудет эту историю. Фиона подняла сумку. Покупки из нее не высыпались, но груши наверняка побились. Она пощупала рыбу. Слава богу, селедки были целы. Девушка пошла дальше, что-то бормоча себе под нос. Если она еще раз случайно встретит этого болвана, то скажет ему пару теплых слов…
Глава тринадцатая
Несколько оборванных беспризорников рылись в мягкой глине под Старой лестницей на манер птичек, выкапывая из нее куски меди, угля и пустые бутылки. Фиона следила за тем, как они шли вдоль берега, набивали карманы и быстро убегали, торопясь продать свои сокровища старьевщику.
