Фиона помчалась наверх и вынула из бельевого шкафа Мэри белую скатерть. Потом взяла в гостиной зеленую вазу, на кухне — сине-белый эмалированный бидон и побежала вниз. Достала из погреба пустой фруктовый ящик, большую круглую банку из-под печенья и несколько корзин, забралась в витрину и принялась за работу. Когда все было закончено, девушка вышла на улицу, чтобы посмотреть на дело своих рук.
За стеклом царила настоящая весна. В центре витрины стояла банка из-под печенья, накрытая белой тканью, а на ней красовалась зеленая ваза с ярко-желтыми нарциссами. За нарциссами торчали из высокой ивовой корзины длинные золотые батоны. На деревянном ящике стояла еще одна корзина, доверху наполненная молодой картошкой. Далее в сине-белом бидоне стояли связанные по два пучки спаржи. А на первом плане находилось сделанное Фионой из сена гнездо с шестью красивыми утиными яйцами. Прелестный сельский пейзаж. Витрина Фионы разительно отличалась от витрин других магазинов, битком набитых банками с черным гуталином, выцветшими пакетами мыла и надоевшими коробками конфет. Ее маленькая витрина говорила о предстоящих теплых днях. О тюльпанах, пробивающихся из влажной земли, и крошечных древесных почках. Она была веселой, сердечной и радовала глаз прохожих, по горло сытых прошлогодними фруктами и старой картошкой.
Витрина Фионы лишний раз подтверждала первое и самое главное правило розничной торговли. Правило, которому она научилась во время посещения рынка и рассматривания витрин уайтчеплских магазинов. Интуитивно понятное правило, гласившее: «Вызови у людей желание, и тогда они купят что угодно».
В магазин вошла женщина, перед этим долго любовавшаяся витриной. За ней вбежал запыхавшийся Айен. Фиона показала ему на заказ миссис Оуэнс и назвала адрес. Мальчик быстро упаковал продукты в коробку и снова исчез. Вскоре пришел освободившийся Робби, и Фиона отдала ему заказ миссис Рейнольдс. Она с досадой подумала о дяде, который мог бы работать бок о бок с ней, а не накачиваться виски у Уилана. Вчера она вытащила его из паба, заставила починить заедавший ящик кассы и показать, как опускается навес. Это стоило ей еще один доллар. А когда Майкл пришел в магазин, он раскритиковал многие ее приобретения.
Некоторые поставщики воспользовались неопытностью девушки и продали ей вдвое больше товара, чем нужно на неделю. Дядя повторял это до тех пор, пока у Фионы не запылали уши. Потом он разбил на тарелку яйцо, потыкал растекшийся желток и сказал, что оно старое. Сунул руку в бочонок, просеял муку сквозь пальцы и обнаружил в ней долгоносика. Увидев три ящика от «Милларда», заявил, что этого слишком много и что чай испортится раньше, чем она успеет его продать. Потыкал рыбу, заглянул ей в жабры и велел тут же выбросить всю партию. Фиона сердито ответила, что если бы дядя помог ей сделать закупки, ничего этого не случилось бы. Не переставая ворчать, Майкл придвинул к прилавку ящики с чаем и кофе, галеты, овсяные хлопья и другие товары, за которыми женщины приходят чаще всего, а стеклянные кувшины с какао, мускатным орехом и корицей убрал с солнца. Кроме того, велел держать спички подальше от холодильника, чтобы не отсырели.
На мгновение он снова стал прежним хозяином магазина, умелым и знающим свое дело. Но едва Фиона решила, что он останется и поможет ей, как дядя ушел: вид магазина наводил на него тоску. Напоследок он обругал все попытки племянницы украсить помещение — тюлевую штору, стеклянные тарелки для выпечки Мэри, оконные ящики и рукописную табличку «ОТКРЫТО», сделанную Мадди. Здесь рабочий район, сказал он. Здесь людей интересует только цена товара, а не всякая мишура.
Фиона была уверена, что он ошибается. Бедные любят красоту так же, как и богатые. Может быть, даже больше, потому что реже ее видят. Но слова Майкла расстроили девушку. Нику, который с готовностью пришел к Фионе на помощь, пришлось восстанавливать ее пошатнувшуюся уверенность в себе. Сомс сказал, что ее промахи являются типичными ошибками новичка и что у нее будет время их исправить. Сказал, что самое главное — это талант и способности, а их Фионе не занимать. Взял в ладони ее лицо, велел идти к рыбному торговцу и сказать, чтобы он засунул свою тухлую треску себе в задницу и во все остальные места. Фиона послушалась и вернулась обратно с отличной свежей рыбой. Таким же образом она заставила заменить товар мельника и торговца яйцами.
Только завертывая последнюю имбирную коврижку, которые расхватали еще до наступления десяти часов, Фиона поняла, что она сделала. Открыла магазин заново. Обзавелась десятками постоянных покупателей. Их было столько, что девушка сбивалась с ног. Нужно было срочно пополнять запасы. Как говаривал Джо, нельзя продать пустую повозку. Все прошло хорошо. Эта мысль не просто радовала ее, а делала счастливой. И вызывала гордость. Чай, выпечка, красивая витрина — все это придумала она сама и оказалась права. Одержанная победа заставила Фиону испытать удивительное и ранее неизвестное ей чувство — наполовину счастье, наполовину гордость.
Смакуя его, Фиона с грустью вспоминала, как они с Джо сидели на Старой лестнице и он рассказывал о своих успехах у Питерсона, имевших для него такое большое значение. Но ревность мешала ей слушать. Ах, если бы она слушала… Если бы пыталась понять, а не принимала его слова в штыки. Если бы, если бы…
Когда она придерживала дверь покупательнице, уходившей с огромной сумкой, у магазина остановилась карета. К Фионе подошел кучер, спросил, как ее зовут, и протянул какой-то ящик.
— Что это? — спросила она.
— Разве его поймешь? — туманно ответил мужчина, вернулся в повозку и щелкнул поводьями.
Фиона посмотрела на ящик. Он представлял собой ярко-синюю прямоугольную коробку размером примерно двенадцать на четырнадцать дюймов; откидная крышка была украшена кусочками разноцветного стекла. Девушка перевернула ее. На дне было выгравировано «Тиффани Студиос». Сбитая с толку Фиона открыла крышку и изумилась, обнаружив внутри экземпляр «Нью-Йорк уорлд». Над заголовком было написано «Смотри страницу 5». Сделав это, девушка увидела собственное рекламное объявление — то самое, которое составили Нат и Мадди, то самое, которое она отправила в «Голос Челси», — но занимающее целую страницу. Фиона оцепенела. Как это произошло? Она его не отправляла. Потому что не могла себе позволить. «Уорлд» — крупнейшая газета города, а не какой-то местный листок. Не этим ли объясняется такой наплыв посетителей?
Из газеты выскользнула маленькая белая карточка и упала на зёмлю. Фиона подняла ее. На карточке крупным мужским почерком было написано:
«Моя дорогая мисс Финнеган!
Надеюсь, что этот маленький подарок внесет свой вклад в ваш успех.
С наилучшими пожеланиями,
Уильям Р. Макклейн».
Уильям Макклейн спрашивал себя, не сошел ли он с ума. Он опаздывал на ужин в «Дельмонико», чего никак не мог себе позволить. Ужин устраивал мэр. На нем должны были присутствовать все крупнейшие финансисты Нью-Йорка. Лучшего места для беседы о его плане строительства общегородской подземной железной дороги нельзя было придумать. От поддержки именно этих людей зависел успех его замысла.
