– Элла, я приняла решение, – тихо ответила Индия.
– Да ты что? Нихт ду гедахт!
[25] – Потрясенная Элла незаметно для себя перешла на идиш.
– Представь себе, возможно. Я повинна в смерти двоих. Троих, если добавить мисс Майло. Даже четверых, если вспомнить миссис Адамс. На самом деле смертельных исходов намного больше. Добавь сюда все смерти от родильной горячки. Я давным-давно должна была подать жалобу на действия Гиффорда. Я дошла до точки. Исчерпала себя. Я не гожусь для этой работы. В Вестминстере я принесу больше пользы и уж, конечно, намного меньше вреда, чем приносила в Уайтчепеле.
– Локшен!
[26]
– Нет, это не чепуха. Это…
– Хэрт зих эйн…
[27]
– Элла, я тебя внимательно слушаю…
– То-то и оно, что нет. Та мать и ее первенец умерли совсем не по твоей вине. Они умерли из-за нищеты и невежества. Когда они позвали врача? В последнюю минуту. Почему? Да все по той же причине – собственной бедности. Я думала, ты хотела изменить положение таких, как эта мать. Думала, ты всерьез собралась открыть больницу, в которой бедные женщины получали бы квалифицированную помощь. Я думала, ты действительно хочешь помочь бедным. Индия, у тебя начали появляться результаты. Так не бросай начатое. – (Индия отвернулась к стене.) – Не прячься от меня!
– Элла, пожалуйста, не донимай меня. Я устала и хочу спать.
Элла тяжело привалилась к спинке стула, закусив губу. Она была в полной растерянности. Чем еще расшевелить Индию? Какие слова найти? Она сама утратила четкие представления о правильном и неправильном. Ей вспомнились слова матери: «Если Бог хочет заставить людей страдать, Он с избытком дает им понимание». Как всегда, Сара Московиц была права. Индия находилась в самой гуще душевного кризиса. Царапины на лице и на теле – пустяки. Не заметишь, как заживут. Но главная боль Индии вызвана царапинами на сердце. Она слишком глубоко принимала страдания людей, виня в каждом промахе себя. И сердце не выдержало.
– Индия, послушай. Пожалуйста, послушай меня. Ты сейчас на себя не похожа. Неужели тебе самой не ясно? Ты устала до предела, тебе больно, и ты думаешь, что это предел. Столько разных бед валилось на тебя за эти недели. Нужно как следует отдохнуть. Позволь себе несколько дней настоящего отдыха, и ты сможешь вернуться на работу. Я знаю, что сможешь.
– Сестра Московиц, как наша пациентка? – спросил Фредди, приоткрыв дверь.
«Совсем рехнулась», – хотела ответить Элла.
– Ее состояние не внушает опасений, лорд Фредди. Нет болезней, которые не излечивались бы отдыхом и куриным бульоном. В гостиной я оставила корзину. Это моя мать прислала. Если вы проголодались, еды там хватит на всех.
– Очень любезно с ее стороны. Поблагодарите вашу маму от нашего имени. – Фредди посмотрел на Индию и снова нахмурился. – Дорогая, все в порядке?
– Вполне.
Ну вот, опять этот равнодушный, мертвый голос. Он пугал Эллу сильнее, чем раны Индии, ее бледное лицо и исхудавшее тело. Индия всегда усиленно прятала свои эмоции, старалась держать себя в руках, однако голос неизменно выдавал ее настоящие чувства. Ее голос всегда был полон огня и страсти. Элла отдала бы сейчас что угодно, только бы услышать прежний голос Индии. Эти нескончаемые тирады о докторе Гиффорде, бедственном положении рабочего класса или беспринципности Сида Мэлоуна…
Сид Мэлоун.
Между ними что-то произошло. Что именно, Элла не знала. Ну да, оба ходили допоздна по Уайтчепелу. Потом в Индии что-то изменилось. Не так жутко, как сейчас. Внешне она осталась такой же, но прежней назидательности поуменьшилось. Индия больше не расхваливала достоинства овсянки и не читала каждому, кто приходил на Варден-стрит, лекции о вреде пьянства. Видно, в тот вечер Сиду удалось пробить ее броню праведности.
Решение появилось само собой. Теперь Элла знала, как поступит.
– Ну, мне пора, – сказала она, беря сумку. – Та-ра!
– Мисс Московиц, вы могли бы оказать доктору Джонс одну очень большую услугу? – вдруг спросил Фредди с предельной учтивостью.
– Конечно. Любую услугу.
– Пожалуйста, передайте доктору Гиффорду, что Индия не вернется на работу. Через день или два она направит официальное письмо. Когда немного окрепнет.
– Обязательно передам.
Все, кто знал Эллу, знали и то, что легко отступать – не в ее правилах. К счастью, Мод видела ее впервые, а Фредди за одну короткую встречу ничего не успел о ней узнать. И потому их не насторожила ее слишком уж лучезарная улыбка и целеустремленное выражение лица, а также поспешный уход. Элла и не собиралась отступать. Как хороший генерал, она не стала ввязываться в безнадежное сражение. Она вела войну за душу Индии и собиралась обратиться за подкреплением.
Глава 36
– И давно она в таком состоянии? – спросил Сид.
– Неделю, – ответила Элла.
– Напрасно ты не пришла ко мне раньше.
– Я бы пришла, но куда? Тебя же не найти! Ты пробовал выуживать сведения из Фрэнки Беттса? А из Дези Шоу? Это все равно что открывать створки устрицы птичьим перышком.
– Она не вылезает из постели?
– Да. И почти ничего не ест. У нее душевный слом. Из-за роженицы и ребенка. Она считает, что виновата в их смерти. Во всяком случае, так мне кажется. Но могут быть и другие причины, – добавила Элла и многозначительно посмотрела на Сида.
– Ты передала Гиффорду послание Литтона? – спросил Сид, оставив без внимания ее взгляд.
– Забыла. Извини, дорогуша.
– Вот и умница, – улыбнулся Сид.
Надсадный кашель погасил его улыбку. Он повернулся к девочке, сидящей рядом. На вид ей было лет восемь. Кашляла она громко и тяжело, а когда зашлась, не смогла дышать. Через несколько секунд дыхание восстановилось, но Сиду эти секунды показались часами.
– Потерпи. Скоро приедем.
Девочка равнодушно кивнула. Ей было слишком плохо, чтобы интересоваться, куда и к кому они едут.
Когда экипаж остановился, Сид вышел первым, помог выбраться Элле, вытащил ее корзину, а затем вынес ребенка. Девочка склонила голову ему на грудь и закрыла глаза. Они поднялись на четвертый этаж.
Элла постучала. Ответа не было. Она постучала вторично. И снова тишина.
– Я тебе говорила. Она теперь даже к двери не подходит. Здесь бывают только Литтон и ее сестра. У них есть ключи.
Сид передал Элле девочку, которая была намного легче корзинки. Пугающая легкость, подумала Элла. Сид достал из кармана шпильку и пинцет, каким пользуются зубные врачи.
