– А сейчас, если позволишь, я пойду наверх, прилягу ненадолго.
– Подожди! – кричу я ей вслед. – Почему Лорелея их так любила? Своих жуков?
В первую секунду мне кажется, что она не ответит, но затем бабушка смягчается и с легкой озабоченностью в голосе говорит:
– Это все из-за звука, который они издают. Лорелея утверждала, что они помогают ей заснуть. У нашей девочки всегда было богатое воображение – и проблемы со сном.
– Жуки как-то связаны с Мистером Джиттерсом? Это ведь его она рисовала все время? Да?
Я вспоминаю рисунки, спрятанные под многочисленными слоями одинаковых уродливых обоев. Хотя я уже давно проснулась и солнце приветливо светит в окно, меня все еще передергивает от мысли о сегодняшних снах.
Тук-тук-тук-тук-ТУК…
Я достаю из кармана белого жука и выкладываю его на стол. Бабушка протягивает дрожащую руку:
– Где ты это взяла?
Я крепко держу жука в кулаке. Ей он не достанется! Рука бабушки сжимается вокруг моего запястья. Я пытаюсь освободиться из ее крепкой хватки, но ничего не получается.
– Где ты взяла этого жука? – повторяет бабушка еще более раздраженным тоном.
Кажется, еще немного – и она выхватит жука прямо у меня из рук.
– Нашла в лесу, – отвечаю я. – А что?
Бабушка хватает меня за рукав и тащит в гостиную. Подойдя к камину, она стучит острым ногтем по стеклу одной из фоторамок. Тот самый снимок, где Лорелея сидит на коленях у отца.
– Это был ее любимый. Я думала, она забрала его с собой.
Бабушка говорит не о снимке. На фото Лорелея сжимает в руке точно такого же жука, как у меня. Белая спинка с четким рисунком, блестящие, почти живые черные глазки. Я провожу пальцем по гладкому тельцу жука. Он теплый, словно впитал жар моих рук.
– Думаешь, это тот же самый?
Сначала бабушка не отвечает.
– Этого жука сделал для нее отец. Это был самый первый, а потом уже она научилась вырезать их самостоятельно. Она всегда любила его больше всех – подарок отца все-таки. Господи, он обожал Лорелею с самого рождения!
Я внимательно рассматриваю людей на фотографии. Девочка-подросток сидит на одном колене у отца. Он притягивает ее к себе, обнимая за талию. Это удар ниже пояса: Нолан никогда в жизни так со мной не сидел. Он никогда ничего не делает для меня – про фильмы я вообще молчу. Я была бы рада, если бы он смастерил что-нибудь для меня, пусть даже совсем маленькое… Черт, я была бы на седьмом небе от счастья, если бы Нолан сделал для меня хотя бы бумажный самолетик. Но это не в его правилах. Он не оказывает знаков внимания. И он вряд ли когда-нибудь изменится.
– Он избаловал эту девочку. А потом она разбила ему сердце, убежав из дома за первым же мужчиной, у которого оказался достаточно толстый бумажник, – язвительно говорит бабушка. – Предмет гордости твоего отца, между прочим.
Она опускается в скрипучее кресло-качалку за моей спиной. Как кукла Мистера Джиттерса в музее, безжизненно упавшая, когда Коре надоело с ней играть.
– Как это понимать?
Бабушка ничего не отвечает и молча буравит меня взглядом.
Я совершенно не стесняюсь того, что Нолан богат. Может, я и родилась в обеспеченной семье, а вот он – нет. Я никогда не видела его родителей, но знаю, что отец Нолана умер, когда тот был еще мальчиком, и мама растила его одна, работая на четырех работах одновременно, чтобы платить за жилье. Так что все свое богатство Нолан заработал самостоятельно.
– Да, у Нолана много денег, – говорю я. – Но он щедрый человек. В прошлом году он пожертвовал большие суммы для нескольких благотворительных проектов…
– О да! Он очень щедрый. Каждый месяц присылает свои драгоценные чеки, чтобы похвалить себя за заботу о родной старушке. Все равно он никогда не искупит свою вину за то, что забрал у нас дочь и не смог держать ее в узде, как положено мужу.
– Держать в узде?
Бабушка пропускает мои слова мимо ушей.
– Он поручил своему ассистенту звонить мне раз в год – ассистенту, понимаешь ли, ведь он слишком важный, чтобы позвонить самостоятельно и спрашивать, как я поживаю. – Она саркастически усмехается. – То есть не сдохла ли я наконец.
Я ничего об этом не знала. С одной стороны, это вроде бы мило со стороны Нолана, но с другой… если ему действительно не плевать на нее, почему он никогда не рассказывал мне о бабушке? Почему мы никогда не виделись раньше? Что могло заставить его поддерживать тайную связь с матерью женщины, которая ушла от него? Как бы то ни было, бабушка не имеет права говорить плохо о Нолане, особенно если он действительно ей помогает.
– Тебе повезло, что ему не все равно, – говорю я.
В отличие от Лорелеи. Я молчу, но эта неозвученная мысль повисает в воздухе.
Бабушкино кресло начинает раскачиваться быстрее. Я снова ее расстроила. Но мне все равно. Меня это не заботит.
– Пойду погуляю, – говорю я, направляясь к двери.
Я долго иду по краю котловины, в которой расположен город. Деревьев здесь немного. Земля настолько каменистая, что я невольно задумываюсь о паре хороших трекинговых ботинок. Я ищу Костяное дерево. Нет, вовсе не для того, чтобы вернуть жука Лорелеи Мистеру Джиттерсу (хотя, может, и стоило бы). Я хочу позвонить Нолану еще раз, а рядом с этим проклятым деревом точно ловит связь. Как часто Лорелея ходила по этому маршруту – от дома до Костяного дерева? Наверное, я похожа на одно из деревьев, о которых рассказывал Грант: я начинаю врастать корнями в эту землю и впитывать из нее дух Лорелеи. И наверное, я уже никогда не смогу быть к ней ближе, чем сейчас, повторяя ее шаги.
– Лола, стой!
Пробираясь через деревья, навстречу мне энергично шагает брат Коры, Картер. На нем та же мятая рубашка и штаны, что и в прошлый раз. Лицо раскраснелось, как будто он долго бежал. Я инстинктивно делаю шаг назад, заметив в его руке блокнот:
– Чего тебе?
Картер мотает головой:
– Нельзя сюда подниматься. Мы сейчас рядом со старой каменоломней, и склон не совсем стабилен. Дети видели тут знаки, указывающие на смещение почв, поэтому мама попросила меня осмотреть это место и сделать записи. Не советую шататься здесь одной, если не ориентируешься на местности.
Никогда не знаешь, что может случиться…
– Я поднялась сюда, чтобы поймать связь и позвонить, – объясняю я. – Кстати, ты какие знаки имеешь в виду? Как понять, что земля смещается? Я-то думала, вы узнаете о проблемах благодаря орущим петухам.
Картер хмурится, но в следующее мгновение расплывается в широкой улыбке:
– О, так ты слышала о петухе мистера Брина? Да уж. На самом деле все гораздо проще: чуть выше по холму упало несколько деревьев.
