— Что с тобой, Эле?
Ангелом ее назвать сложно, но я не помню, чтобы она так вела себя с тех пор, как ей исполнилось пять.
— А что со мной?
— Ты врываешься в мой дом, показываешь манеры, недостойные дочери герцога, грубишь мне и моей невесте…
— Она не может быть твоей невестой! — перебивает меня сестра.
— Почему?
— Потому что она безродная!
Я приподнимаю бровь:
— Это делает ее человеком второго сорта? В нашей стране таких большинство.
— Ужасная!
— Удивительная красавица.
— Меркантильная!
— Уверяю тебя, Алисии нужен только я сам, не мой титул или деньги.
По сути, ей не нужен даже я, и это несколько раздражает. Очень сильно раздражает.
— Она тебя не любит!
— И когда ты это поняла? — уточнил, добавив в голос еще больше строгости. — Стоя под дверью?
На глазах Элеонор выступили слезы, отчего захотелось немедленно покинуть кабинет. Женские слезы — зло. Хорошо, что моя Алисия слишком гордая для подобных манипуляций мужским сознанием.
— Тебя любит Дина.
— Меня много кто любит, но я не могу осчастливить их всех замужеством.
Эле смахивает показные слезы и, сложив руки на груди, делает шаг вперед.
— А ты?
— Что — я?
— Значит, ты любишь эту Алисию?
Я вошел в роль счастливого жениха, но этот вопрос выбил меня из наезженной колеи. Мне стоило сказать, что я безумно влюблен или еще какую-то романтическую чушь в духе пьесы на столе, это бы поддержало легенду и избавило от лишних вопросов. Но учитывая, что я сам никогда подобным не страдал и знал, что делать с женщиной вместо сочинения стихов ее красоте и тоски в разлуке, то я замешкался. На мгновение замешкался, и этого хватило, чтобы взгляд сестры загорелся торжествующим блеском.
— Не любишь. Ты ее не любишь!
— Любовь — не единственная причина, по которой мужчина делает предложение женщине.
— Конечно. Есть еще деньги или статус, но тебе это не нужно. И Дина совершенно точно красивее этой безрод…
— Еще одно слово осуждения в адрес моей невесты или моего выбора, и я запрещу тебя переступать порог этого дома.
— Не очень-то и хотелось! — выпалила Элеонор и выскочила из моего кабинета.
А я от души выругался.
Все, легенда гьерду под хвост! Эле водит дружбу с герцогиней Полинской, так что о том, что я не влюблен в свою невесту, сегодня узнает весь двор. Даже престарелые леви с плохим слухом и зрением.
Хотя была ли эта легенда жизнеспособной? Кто в нее поверит, если я не способен поверить в нее сам? В увлеченность Алисией — да, такую, что невозможно ее отпустить. В нестерпимое желание обладать ею. Но любовь? Избавьте меня от этих глупостей!
Уверен, моя невеста только поддержит эту мысль. Или не поддержит?
Я перевел взгляд на пьесу, которую забрал, чтобы лучше узнать Алисию. Еще не начинал читать, но, судя по отрывку, отыгранному с Зигом, она была о любви.
Так, возможно, именно поэтому Алисия раз за разом меня отталкивает? Ей нужен не прагматизм, а чувства. И чтобы она согласилась быть моей, ей нужно помочь влюбиться.
Эта мысль стоила моего промаха с Эле.
Она стоила всего.
А мне стоило ее обдумать. Серьезно обдумать, чтобы ничего не упустить.
Я бросил взгляд на пьесу, начертил в воздухе схему незаметности и накрыл ею «Бал цветов». Теперь никто не сможет забрать ее, попросту не увидит, а она мне точно понадобится для осуществления моего плана.
Создание схемы, как ни странно, на этот раз не вызвало ни головокружения, ни других признаков слабости. Кажется, восстановление или, вернее сказать, привыкание к новой силе шло полным ходом. Но привыкание не значит укрощение, а мне нужно знать, на что я теперь способен и смогу ли я этим управлять. Потому что пусть даже чужая, но сила мне нужна.
Чтобы защитить Алисию.
Чтобы найти тех, кто устраивает все эти покушения.
Чтобы вернуть моему маджеру нормальный львиный размер.
С последнего стоило начать, пока магический защитник окончательно не превратился в домашнего кота.
Для поиска Кира я воспользовался артефактом: обычно я просто вызывал его, но на этот раз решил, что так будет быстрее. Вот чего я точно не ожидал, так это того, что обнаружу его в библиотеке вместе с Алисией. Она расположилась за столом и склонилась над какой-то книгой, а Кир принес ей новые. На что она ему улыбнулась и искренне поблагодарила.
Стоило вспомнить, что творилось в библиотеке Эдельз Грин, как ярость заворочалась внутри. Ведь сказал же, чтобы с Киром не общалась! Эта женщина все всегда делает наоборот?
— Алисия, ты заблудилась? — спрашиваю я. — Твои комнаты на другом этаже.
Ее улыбка тут же гаснет, она окидывает меня взглядом надменной львицы.
— Я помню, где мои комнаты, Райн. Но я не привыкла сидеть без дела, и если мне нельзя гулять, то я предпочитаю читать. Или мне нельзя читать? Или выходить из комнаты?
С каждым словом в ее глазах разгорается вызов, и я мысленно себя осаживаю. В конце концов, постоянно злить женщину, которой хочешь обладать, — не лучший способ вскружить ей голову.
— Тебе можно все, — отвечаю с улыбкой. — Но постарайся не перетруждаться.
Алисия быстро-быстро моргает и приоткрывает рот, а я подхожу ближе и склоняюсь над ее плечом, чтобы заглянуть в книгу, которой она так заинтересовалась. На самом деле мне плевать, что она читает, строчки расплываются перед глазами: я смотрю на нежный изгиб шеи, на локоны, ниспадающие на кремовый шелк, на то, как часто она начинает дышать. В том, что Алисия чувствует то же, что и я, сомнений нет.
Я едва касаюсь губами ее уха и тихо говорю:
— Завтра я весь ваш, моя леви, и не позволю вам скучать.
Жилка на ее шее начинает неистово пульсировать, и мне начинает нравиться эта игра.
— Ты не забыла о моем подарке?
Она вскидывает голову:
— Что? Котором?
— Самом первом. — В ее глазах вижу понимание. — Пусть он пока побудет с тобой.
— Хорошо.
Я целую ей руку, мысленно посмеиваясь, потому что Алисия выглядит абсолютно сбитой с толку. Но на Кира перевожу уже строгий взгляд:
— На пару минут.
Мы выходим из кабинета, и я приказываю:
— Отвечаешь за нее жизнью и, если Алисия почувствует себя плохо или если просто скажет, что хочет меня видеть, сообщай немедленно. Не отходи от нее, но и не позволяй себе ничего.
