Кому вообще могло понадобиться запечатывать мою магию?! Это просто какой-то бред!
Так или иначе, спросить я могла только у одного человека, и я собиралась это сделать. А чтобы это сделать, мне нужно было добраться до Гриза. Вот только как? У меня не осталось ни денег, ни даже какой-то мало-мальской ерунды, которая могла бы пригодиться — например, если ее продать и купить самый простенький билет.
Можно было бы воспользоваться подарком Райнхарта, но меня мутило при одной мысли об этом.
Я стянула кольцо, все драгоценности, швырнула их на постель. И с радостью проделала бы то же самое с нарядом, но увы, наряд — это единственное, что я не готова была вернуть ему прямо сейчас. Ничего, доберусь до Гриза и верну. Вышлю схемиальной почтой, еще и бантиком перевяжу. И упаковку пилюль для памяти заодно добавлю!
На последней мысли мне снова захотелось что-нибудь пнуть, и я пнула кровать. Она жалобно скрипнула.
— Прости, Эдер, — сказала ничего не понимающему льву, который сидел рядом с моей туфелькой. Подошла к нему, погладила. — Я не хотела тебя обидеть, просто очень расстроилась.
Лев заурчал и ткнулся мне носом в плечо, и в этот момент перед глазами возникло еще два маджера. Совершенно не такие красивые, но вместе с тем…
Я еще немного погладила Эдера и приблизилась к зеркалу. Зеркало отразило Алисию с опухшим носом и красными глазами. Если бы я в совершенстве владела магией, это решилось бы одной простенькой схемой, но я не владела. Поэтому пришлось намочить платочек в холодной воде и по очереди прикладывать к глазам.
С носом было сложнее, но тут уже помогла простая пудра. Когда мой вид больше не способен был напугать всех, кого только можно, я поправила платье и коснулась артефакта. Нина в мою комнату влетела мгновенно, причем сна у нее не было ни в одном глазу. Не удивлюсь, если во всех аристократических домах Барельвицы только и делают, что обсуждают покушение на ее величество и нас.
При мысли о «нас» на глаза снова попытались навернуться слезы, но я запретила им наворачиваться.
— Нина, пригласи Кира, пожалуйста, — сказала как можно более спокойно. — У меня есть особое поручение от его светлости.
Нина кивнула, и спустя несколько минут в гостиную уже вошел Кир.
— Эри Армсвилл, Нина сказала, что Райнхарт просил что-то мне передать?
— Да, его светлость просил меня переговорить с Зигвальдом по поводу очень важного дела.
— С Зигвальдом?! Вас?! — Кир приподнял брови.
Ну да, не очень вяжется с характером Райнхарта, не спорю. Но драматург я или где?
— Это связано с тем, что произошло во дворце. Он хотел отправить к нему тебя, но понял, что в свете случившихся событий это может быть неверно истолковано, поэтому попросил организовать гостевой визит Зигвальда. Срочно. Я передам ему информацию, и наконец-то смогу лечь спать.
— Почему он не попросил переговорить меня? — Кир нахмурился. — С того момента, как Зигвальд войдет в этот дом, уже не важно, с кем он будет говорить.
Что я могу сказать? В драматургии и актерской импровизации главное — бесконечная уверенность в том, что ты несешь. То есть говоришь, разумеется.
— Вероятно, потому что я уже об этом знала, а его светлость очень торопился в Тайную канцелярию. Как бы там ни было, помочь пригласить Зигвальда можете только вы, поэтому вы в любом случае не останетесь в стороне, Кир. — Я улыбнулась и легко коснулась его руки.
Он на мгновение замер, а потом решительно кивнул:
— Хорошо, я постараюсь сделать все так, что Зигвальд приехал по поручению матери, узнать, все ли у вас хорошо.
— Его светлость так и сказал, что вам я могу доверять как себе!
Последнее явно было сценарным преувеличением, но Кир ничего не заметил. Или за все время пребывания в этом доме я просто не зарекомендовала себя как девушка, которая может беззастенчиво лгать в глаза. Поэтому, когда он вышел, совесть попыталась тяпнуть меня за пятку, но я от нее отмахнулась.
Во-первых, я не делаю ничего криминального, а во-вторых… во-вторых, его светлость эрцгерцог Забывальский лично сказал мне, что я могу катиться в Гриз. Ну вот я и покачусь, а с чьей помощью — дело десятое.
Не хотелось бы только с Эдером расставаться… Или я не расстанусь? Ведь если во мне магия Райнхарта, которую я, к слову, теперь даже сама могу укрощать, то и Эдер поедет со мной?
Представив себе влезающего в общий вагон золотого льва, я слегка приуныла, а после вспомнила про то, что маджеров можно «выключать». Я помнила, что это связано с ощущением безопасности, но решила подождать до визита Зигвальда. По крайней мере он точно сможет объяснить, что к чему.
Я надеялась, что он сможет приехать.
Надеялась, что захочет, потому что, по сути, рассчитывать мне было больше не на кого. Я просто не хотела оставаться под крышей Райнхарта и в то же время отчаянно хотела вернуться домой, чтобы спросить у мамы, почему она все это время молчала. Почему моя магия оказалась запечатана, как это произошло и почему она ничего не сказала мне.
Время тянулось так ужасающе медленно, что иногда мне казалось, что Зигвальд уже никогда не приедет или что Кир меня раскусил и отправил записку в Тайную канцелярию, чтобы спросить у Райнхарта, правда ли это.
В такие моменты я вскакивала и принималась ходить по комнате, а вместе со мной принимался ходить Эдер, из-за чего мы напоминали гвардейцев на пересменке.
Когда в дверь моей гостиной постучали, я подпрыгнула, а Эдер рыкнул так, что над нами закачалась люстра.
— Если бы я не был взрослым, наложил бы в штаны, — заявил Зигвальд, заглядывая в гостиную. — Простите, Алисия, я совершенно не в духе. Мой братец, очевидно, не имеет ни малейшего представления о том, что вся жизнь не сходится на его желаниях и интересах посреди ночи, но к вам мое недовольство не должно иметь никакого отношения. Итак, я вас внимательно слушаю.
Поскольку в дверях все еще стоял Кир, я слегка задумалась, как бы нам остаться наедине, не вызывая подозрений. К счастью, Зигвальд решил это за меня — он просто бесцеремонно вытолкал камердинера за дверь, сопроводив это словами:
— Секретная информация — это информация не для посторонних ушей.
Стоило нам остаться наедине, как в воздухе, подчиняясь движению его пальцев, возникла зеленая схема.
— Так нас никто не услышит, — сообщил Зигвальд и внимательно посмотрел на меня. — Что именно просил передать Райнхарт?
Я глубоко вздохнула, посмотрела на Эдера, потом — снова на его белосветлость и честно ответила:
— Вас попросила приехать я.
Зигвальд приподнимает брови. У него это получается как-то особенно выразительно, в отличие от старшего брата — у Райна взгляд сразу становится, как будто он видит перед собой кучку, которую только что оставила лошадь. У Зигвальда — саркастически-изумленным, причем сейчас я даже не представляю, чего в нем больше — сарказма или изумления.
