– Похоже, это вы о себе, – ехидно уточнила Аманда. – Никак не можете избавиться от ревности к бывшему мужу? Подполковник, вам, думаю, будет интересно узнать, что Филипп и Валерия состояли некогда в законном браке.
– Вот как? – встрепенулся Лямзин, словно борзая, почуявшая дичь. – Валерия, ничего не хотите об этом рассказать?
Та смерила Аманду презрительным взглядом.
– Тебе-то откуда известно?! Это было сто лет назад и не даст абсолютно никакой полезной информации.
– И все-таки?
Кожа на шее и груди у Валерии пошла пятнами, и это единственное, что выдало ее волнение, – в лице у нее не дрогнул ни один мускул. Она посидела немного, раздумывая о чем-то, потом протянула руку и взяла рюмку со стола. Лямзин быстро отодвинул от нее початую бутылку водки, видимо откупоренную кем-то ранее.
– Мне вы нужны трезвой.
Валерия вздохнула.
– А, черт с вами, – махнула она рукой. – Но курить-то я имею право?
– Если никто не против, то почему бы нет. Мне это не мешает.
Она кивнула и, затянувшись, задумалась, глядя в стену. Потом подняла голову и пожала плечами.
– Да, собственно, и рассказывать-то нечего. Первый курс института, влюбились, поженились, прожили полгода и разошлись. Ерунда. Детская блажь.
– Ну что ты, Лерочка, разве из-за блажи ненавидят? – елейно улыбнулся Филипп.
– Неправда, я любила тебя. Тот, кто любит, не может ненавидеть.
– Еще как может. И именно поэтому ты ушла тогда, когда была более всего мне нужна.
– Ты мог меня удержать.
– Уговаривать – значит насиловать. Я не мог обречь на проблемы и лишения ту, кого любил. Но ты могла бы остаться сама. И я очень хотел, чтобы ты осталась! Я надеялся и верил, что ты тоже любишь меня.
– Нет, – застонала она, закрывая уши руками. – Ты все врешь, я ничего не хочу слышать.
Лицо ее исказила гримаса боли.
Лямзин обеспокоенно посмотрел на нее и, налив минералки, придвинул к ней стакан.
– Валерия, успокойтесь. Вот, выпейте воды.
– Не надо, – она отодвинула от себя стакан. – Хорошо, раз уж так получилось, я расскажу… и давайте покончим с этим. Мы поженились совсем молодыми по большой любви и, как уже было сказано, прожили чуть больше полугода. Причиной разрыва послужила измена моего бывшего мужа.
– Я не изменял тебе, – с нажимом сказал Филипп, но она никак не отреагировала на его реплику, продолжая говорить все тем же равнодушно-холодным тоном:
– После того как мы расстались, мне казалось, что исчезнем из жизни друг друга навсегда – мир не слишком велик, но в нем вполне можно затеряться. Долгое время нам это удавалось. Признаться, порой я даже думала, что мое замужество – это просто давний полузабытый сон. И вдруг Лидия сообщает, что выходит замуж. На ее свадьбе я узнала, что друг Артура и партнер по бизнесу – мой бывший муж Филипп. Но никому не сказала об этом. Да, мы оба предпочитали делать вид, что не знаем друга друга, даже Лидия не подозревала о том, что между мной и Филиппом что-то когда-то было.
– Артур, а сколько лет вы были женаты?
– Семь.
– Значит, семь лет назад вы, Валерия, встретили своего бывшего мужа Филиппа на свадьбе сестры, и чувства вспыхнули вновь.
– Глупости, все давно прошло.
– Хорошо, допустим. Насколько вы были близки с Лидией?
– Достаточно.
– Вы любили сестру?
– Разумеется. После смерти отца я считала своим долгом заботиться о ней. Это была его последняя воля.
– Когда умер ваш батюшка?
Валерия помолчала, потом холодно ответила:
– Девять лет назад, больше чем за два года до свадьбы Лидии. Это была автомобильная авария, погибли он и его жена. Обещание не разлучаться отец взял с нас обеих еще раньше. Он тогда был тяжело болен и думал, что умирает. Я ему обещала.
– А до смерти отца вы часто виделись с Лидией?
– Нет. У нас большая разница в возрасте, я не воспринимала ее как сестру. Мне сперва трудно было смириться с тем, что отец бросил мою мать, женившись на женщине много моложе себя.
– Давайте уточним: до смерти отца вы практически не виделись с сестрой, а после стали жить вместе. Я правильно понял?
– Да.
– И тогда же у вас появились родственные чувства?
– Естественно.
– Но родственные отношения не всегда предполагают дружбу. Вы были дружны?
– Да какое это имеет значение, в конце концов! – взорвалась Валерия.
– Отвечайте на поставленный вопрос! – повысил голос и Лямзин, а потом чуть спокойнее добавил: – Решать, что имеет значение, а что – нет, здесь буду я.
– Отец хотел, чтобы мы сблизились, и все время предпринимал попытки подружить нас. Но разница в возрасте и отсутствие общих интересов сводили все его старания к нулю. Только позже, когда мы стали жить вместе, я сумела разглядеть в ней то, чего не видела раньше, – интересную личность. И лишь тогда я стала ее воспринимать как взрослую, равную себе, а не ребенка, которого надо воспитывать. И все равно я не понимаю, зачем вы об этом спрашиваете.
– Филипп, вы что-то хотели добавить? – повернулся Лямзин к Котову.
– Да. Хочу уточнить: я всегда был честен с Валерией. Всегда.
– Чушь, – она саркастически усмехнулась.
– Да, у меня были проблемы, я тогда влез в ужасные долги. Мне нужна была поддержка, Валерия же отказалась понять меня. Когда не получаешь помощи от близкого человека – это больно, когда не получаешь ни от кого – беспросветно. К счастью, мне повезло, меня вытащили буквально из петли. А ты, дорогая, в тот момент, брезгливо поджав губы, катила к своей маме.
Валерия вспыхнула, глаза ее болезненно заблестели, и она нервно подалась вперед, собираясь что-то сказать.
– Кстати, забыл спросить, – предупредил ее вспышку Лямзин, – Валерия, вы заверили меня, что никому не рассказывали о своем браке с Филиппом, даже Лидии. Но откуда же об этом стало известно Аманде?
– Это вопрос не ко мне.
– Филипп? Аманда? – Лямзин выжидающе посмотрел на них.
– Ну… – Аманда слегка замялась, – он сам мне сказал…
– Филипп?
– Да чего тут непонятного, подполковник, – не выдержала Валерия, – сказать это он мог только в постели и будучи не совсем трезв. Так и запишите: мой бывший муж всегда был неразборчив в связях.
– Что?!! – взревел Макс, поворачиваясь к Аманде. – Ты мне изменяла?!
Лямзин не успел перехватить его руку, так быстро он отвесил оплеуху Аманде. Она схватилась за щеку, и из глаз ее брызнули слезы.
– Прошу без рукоприкладства, – заорал Лямзин, – что вы позволяете себе, Максимилиан!
