– Хочешь жить?! – крикнул Бернат. – Если откажешь, то те, – он снова махнул на юг, – дадут знать кому нужно. Мне-то все едино, но… Ты когда-то думал, что´ сделают с твоим хозяином за то, что он беглеца скрывал, врага палатина? Разомкнут его конями, а потом приколотят к их проклятому древу. Отрежут голову, чтобы пожила еще в юрте.
Якса оглянулся через плечо на Радима, но увидел лишь, как тот, спешно подгоняя волов, уезжает с поляны. Остались они одни. Он вздохнул.
– На смерть меня посылаете.
– Не будешь голым и безоружным. Пойдем!
Бернат двинулся к своей повозке, а Якса пошел следом.
– Смотри, обрадует ли это тебя?
Раздвинул бараньи и волчьи шкуры. Юноша увидел сперва рукоять с полукруглым, шлифованным навершием, потом – ножны, накрест окрученные ремнями. Меч! О Праотец! Настоящий меч.
Бернат отбрасывал шкуры дальше. Круглый, крытый кожей щит с железным шипом посредине. Старый, гербы полузатерты. Кафтан, усиленный кожаными ремнями. И еще простой, полукруглый сварнийский шлем со стрелкой, защищающей нос; на нем еще остался рисунок красного грифа.
Якса смотрел, и в глазах его Бернат увидел блеск.
– Это стоит того, чтобы рискнуть головой, да? На повозке найдешь еще больше.
Якса поднимал шкуры и полотно, вытягивая оружие, кольчужные капюшоны, мечи и щиты. Все – собранное с четверых, а то и пятерых. На стеганках и сюркоттах – гербы лендичей. И в каждом – чего-то да не хватало. Конь без ноги, гриф без головы, рог, обрубленный наполовину. Юноша замер у одного из кафтанов. Сунул
палец в дырку от удара копьем, окруженную бурыми пятнами давно засохшей крови.
– Ты убил этих людей! – заявил он.
– Давно, – кивнул Бернат. – Я ходил на свиев, подгорян, на города скандингов, на Дреговию.
– Но все доспехи – ландзичей! Вы своих убивали.
– Да какие там «свои»! – прошипел Бернат. – Господа из Старой Гнездицы, слуги короля Лазаря. Мои… мои из леса, из села, капища. Не ты меня, чужак, станешь судить!
– Но это мне за вас гибнуть.
– Делай, как хочешь! Володарь узнает, даст знак в град в Брежаве, кастелян – в ближайший аул. И где спрячешься, дурак? В лесу? Так я и говорю: бес там.
– Ну, например, пойду. И что тогда? Тоже пошлете весть в град?
– Бью себя в грудь, преклоняюсь в пыли! Пусть Гром меня в Навию сбросит. Пусть поразит меня до смерти; пусть душа моя за ветром пойдет. Пусть меня Доли проклянут и в визгуна превратят, в поле воющего, если я туда отправлюсь. Дам тебе покой и остальных заставлю, чтобы даже не вспоминали о тебе.
– Все это слова. И вы уверены, что там – бес? Как погибли те люди?
– Давай сперва к делам, – Бернат подступил к Яксе и принялся одевать его в длинную, набитую клепками стеганку с рыжими пятнами. Поднял ее, набросил на руки, потом протянул сквозь дырки спереди кожаный ремешок, словно слуга, готовящий рыцаря на битву. – Побиты они были, посечены до крови. Нашли мы их тела, ничего больше; ни один из чащи не вернулся.
– Убей их бес, были бы они порваны. Если человек – то увидели бы вы следы железа.
– Никто не смотрел. Волхв Зорян приказал их похоронить и колья в сердца воткнуть. Чтоб не встали, не превратились в упырей. Потому мы их земле и предали.
– Говоришь, только свободные были? Больше никого?
– Говорю же – мои друзья, – Бернат перебросил через голову Яксы пояс с мечом, уложил ремень ему на плечо и прихватил поясом, охватывающим живот. – Я с ними немало добра добыл.
– Сами они ездили или со смердами?
– Сами. И не всегда ездили. Один – на повозке был, двое – пехом.
– Повозку вы нашли?
– Да.
– Значит, убили их не ради грабежа, – Якса поправил полукруглый сварнийский шлем, пощупал меч, осмотрел и взял щит. – Были у них при себе саквы? Пояса? Башмаки?
– Ничего не исчезло.
– Кто-то ходил туда кроме них?
– После того как бес последнего убил, ни один невольник к чаще не приближался.
Якса вынул меч. Взвесил его в руке, осмотрел лезвие.
Вдруг размахнулся и изо всех сил рубанул Берната по голове, за ухом. Свободный крикнул. Склонился. И тогда получил второй раз. И третий.
Упал, пораженный. Перед глазами его сделалось серо, черно, мир вращался с грохотом и писком, в скрипе деревянных колес.
Он почувствовал, что лежит на повозке, но как он туда попал? В голове медленно развиднялось, Бернат понял, что руки связаны впереди, поверх подогнутых ног, а под коленями воткнута внушительная сосновая палица. Лежал он на боку, связанный, повозка ехала, волы медленно шли по лесу.
– Я-а-акса-а-а! – завыл он. – Ты уже мертв! Хунгуры узнают о тебе! Разомкнут тебя конями, на кол посадят!
– Не вой! А не то бес раньше чем нужно придет, – прошептал идущий рядом с волами юноша.
– Куда ты меня везешь?
– В Юнову Чащу. Выманивать злого. Говоришь: убивал только свободных. Так я его и не стану искать. Сам придет, за тобой. Ты же вольный кмет, хозяин наибольшей избы в Туре.
– Ты с ума сошел! Он нас обоих убьет!
– Даю тебе слово, что ты останешься жив. Я не пожертвую твою жизнь бесу. Подождем его вместе. А когда он придет за тобой, то посмотрю, что я сумею с мечом. Уже недалеко. Лежи и молись лесным чарам.
– А ты?
– Я верю лишь в единого бога.
– В Праотца! Я знал! Все знал, ты, лендич проклятый!
4
Юнова Чаща была полна бортей. Те прятались в старых покрученных соснах с обрезанными верхушками и в колодах, свисающих с ветвей дубов, в старых стволах, в корзинах. Вертикальные, редко когда прикрытые дощечкой щели на стволах заставляли вспоминать нечеловеческие лица древних богов. И везде вились рабочие рои маленьких чернявых пчел.
Якса вел волов, все время поглядывая в гущу леса. Ожидал беса, но никто не сказал ему, как бес выглядит. Как рысь? Волк? Медведь, против которого около бортей вешали колоды – самобитные, на веревках, чтобы, оттолкнутые лапой, те возвращались и били зверя, добирающегося до меда, по голове?
Лес был светлым, сосны тут росли на песках. Только местами вставал к небесам гордый ствол дуба, вросшего в землю, словно король деревьев. И, собственно, около одного из них Якса и остановил повозку. Его привлекло это дерево, поскольку на коре его были вырезаны старые, едва заметные знаки. Гербы? Надписи на стволе? Но кто тут знал искусство письма – если давно сожгли здесь сбор, принеся инока в жертву Грому?
Он вернулся к повозке, вытянул и бросил на землю Берната. Свободный застонал, принялся ругаться, но юноша словно бы его и не слышал.
– Будь здесь. Не дергайся, потому что он услышит. Я засяду неподалеку с мечом. Если он появится – защищу тебя, клянусь!
