– Мы решили, что это какое-то кино, – сказал его старший товарищ. – И переключились на футбол. «Манчестеру» надрали задницу.
Хью не отрывал взгляда от планшета. Звук был выключен, но ведущие оставались в студии. Женщина что-то говорила, но сидящий рядом с ней мужчина, похоже, слушал то, что говорили ему в наушник, и стучал пальцами по клавиатуре компьютера. Выпучив глаза, он посмотрел сначала на свою напарницу, затем вообще отвернулся куда-то прочь от камеры. Крайне непрофессионально.
– Смотрите! – сказал Хью, и женщина снова включила звук.
– …поступают срочные новости, – говорил ведущий. – На этот раз из Бузэу, города в Румынии к северо-востоку от Бухареста. Видеокадров у нас нет, но есть сообщения о кровавой бойне в детском саду, смертельных случаях в ресторане, на заводе электрооборудования и в других местах. Ээ… нет никаких указаний на то, кто ответственен за эти нападения. И что это такое было. – Ведущие волновались все заметнее, мужчина снова прижал палец к уху, склонив голову набок.
– Сообщение еще об одном случае ближе к Бухаресту, – сказала женщина. – Железнодорожный поезд подвергся нападению, по словам очевидцев, «полчищ летающих крыс».
Нахмурившись, она уставилась в экран своего компьютера. Пожалуй, впервые в жизни Хью был свидетелем того, что ведущий телевизионного выпуска новостей демонстрировал какие-то чувства. Обыкновенно они оставались спокойными, бесстрастными, практически лишенными каких-либо человеческих качеств.
– О господи! – выдохнула женщина.
Хью подался назад, внезапно стесняясь остальных присутствующих. Встретившись взглядом с девочкой, он увидел, что она испуганно жмется к матери, придвинув стул к ее стулу.
– Оно распространяется, – пробормотал Хью.
– Что? – спросила бизнесвумен.
– Вчера вечером это показывали по «Дискавери». То была какая-то пещера на севере Молдавии. Теперь новые атаки уже на Украине и в Румынии. Это за несколько сот миль. И, кажется, что-то еще говорили про Россию?
– Так это что, террористы? – между двумя кусками сандвича с колбасой спросил парень, что помоложе. – По крайней мере, это где-то далеко.
Хью посмотрел на него, ища ответ, но не находя ничего разумного.
– Прошу меня простить, – сказал он.
Покинув обеденный зал, он быстро пересек просторный вестибюль гостиницы и взбежал наверх по широкой лестнице. Уловив какой-то запах – похожий на запах застарелой мочи, – он подумал, что этим пропахла вся гостиница. Возможно, все дело в чистящем средстве для ковров или маленьких вазочках со всякой всячиной, расставленных повсюду.
Не сразу вставив ключ в замочную скважину, Хью захлопнул за собой дверь, однако защищенным себя не почувствовал. Ну разумеется. Он здесь один, а его родные дома, без него. На машине туда ехать четыре часа, и то если нигде не останавливаться и не торчать в пробках.
Хью никак не мог отдышаться, и дело было не только в беге по лестнице. «Паникерство, – подумал он, – вот чем я занимаюсь». Что бы ни случилось – что бы ни происходило сейчас, это больше чем за тысячу миль отсюда, в городах, чьи названия он никогда прежде не слышал, в странах, о которых он редко вспоминал. Он в безопасности. Его семья в безопасности.
Но всего за одну ночь это распространилось на сотни миль!
Какое-то время Хью постоял спиной к двери, но на самом деле решение уже было принято. Оно было неразумное, иррациональное. Хью не бросился домой к Келли даже после терактов 11 сентября 2001 года. Его не было в стране, когда на Японию после землетрясения обрушился цунами, – он тогда находился на континенте, в Бретани, обмозговывая идею стать партнером одной тамошней строительной фирмы. Сидя в своем номере в гостинице, он смотрел, как стихия обрушивается на атомную электростанцию в Фукусиме, гадая, изменят ли эти нечеткие кадры весь мир. Деловое партнерство так и не выгорело, но Хью не видел необходимости прыгать в самолет и лететь домой к родным.
Так в чем же дело сейчас?
Хью этого не знал. Но он знал, что это хорошо, это правильно, и в данном случае не собирался идти наперекор своим чувствам.
Прежде чем достать из шкафа чемодан и начать собирать вещи, Хью собрался с духом и снова включил телевизор.
Передавали прогноз погоды. Вот-вот должен был начаться дождь.
Глава 3
Это назревало уже долгие годы. Матушка-Земля слопает нас всех до одного. Ням-ням.
@ГеяЗомби, «Твиттер»,
пятница, 18 ноября 2016 года
Мне стало гораздо лучше, когда я вышла из дома и направилась через всю деревню к автобусной остановке. Встретившись с Люси на обычном месте, мы поздоровались. Люси ни словом не обмолвилась о том, что было в новостях. К тому моменту как подъехал автобус, я также постаралась выбросить это из головы.
Однако увиденные образы засели прочно.
– КССП, – показал знаками Роб, когда я спрыгнула с автобуса у школы. «Какое счастье, сегодня пятница».
– Чем занимаешься в эти выходные? – спросила я.
– Мы уезжаем на север Уэльса в гости к дяде.
– Чудесно, – сказала я. – Горы. Озера. Холод. Серое небо.
– У меня классный дядя, он берет меня с собой в горные походы и кататься на велике.
Сам Роб также был классный парень, и у него это было не напускное и не маска. Симпатичный и умный, он обладал чем-то таким, что заставляло меня смотреть на то, как он двигается, на то, какой он. И я знала, что я была не единственной в школе, кто это чувствовал. Больше того, я была убеждена, что и многие ребята относятся к нему так же. Девчонки хотели встречаться с Робом, мальчишки хотели быть такими, как он, и то обстоятельство, что его обаяние было бессознательным и естественным, делало его еще более привлекательным. В школе были «красивые люди», настолько одержимые собственной внешностью, что окружающий мир существовал лишь как зеркало для их тщеславия. Роб же был красивым, не обладая внешней красотой.
– Похоже, дядя у тебя и правда классный, – улыбнулась я.
Мама сказала, что папа должен был вернуться сегодня поздно вечером, и я была этому рада. Я всегда по нему скучаю. Я знаю, что папа переживает за меня, но на самом деле я переживаю за него гораздо сильнее. Я терпеть не могу, когда ему по работе приходится уезжать из дома. Я потеряла слух, но папа в той аварии потерял своих родителей. Иногда у него на лице появляется выражение с трудом сдерживаемой паники, как будто он постоянно ждет, что произойдет худшее. В таких случаях мне хочется сказать ему, что все в порядке, у меня все хорошо, я здесь. Но, подозреваю, для папы уже никогда в жизни не будет все хорошо. Мир пожал ему плечами, продемонстрировав свое полное безразличие.
– Что ты думаешь насчет новостей? – спросила я.
Роб нахмурился было, затем сообразил, о чем я говорю.
