Затем он поворачивается к Барнсу:
– Алан, выбери двух своих лучших орлов. Важно, чтобы они нормально работали с салагами, нам не нужны непонимания между подразделениями. Вылетаешь немедленно, прибудешь на «Йорк», он сейчас в САРГ. Там находится взвод из батальона М службы ДКОН под командованием лейтенанта Хьюитта, который подписал третью статью и является нашим связным второго ранга. Салаги пригодятся, если тебе понадобятся дополнительные силы. Твоя задача – оказывать поддержку профессору О’Брайен, которая будет выполнять основное задание. Если тебя тревожит СИНИЙ АИД, профессор О’Брайен знает язык и имеет разрешение на переговоры. Она прошла подготовку по боевой эпистемологии и может работать твоим штатным философом, если того потребуют обстоятельства. Я убежден, что она сумеет выполнить задание и вернуть Боба.
На миг Энглтон замолкает, а затем добавляет:
– В действительно критической ситуации – если включится АИД – ты получишь прямой выход на «Вэнгард», но, если тебе придется пустить в ход белуху, я должен сперва пойти в совет, чтобы они провели решение через премьер-министра. Так что лучше до этого не доводить.
Мо переводит взгляд с одного старого шпиона на другого.
– А вы могли бы не использовать этот сленг? Я поняла про людей Алана, но что такое «белуха»?
Бернс явно думает о другом.
– Это просто необходимый запасной вариант. Я потом объясню, – отвечает он. – Пока что главное – ты будешь работать самостоятельно, но с поддержкой, начиная с моих парней и заканчивая кораблями Североатлантической разведгруппы Королевского флота. К сожалению, мы имеем дело с чрезвычайно мощным семиотическим гейс-полем – Биллингтон так все подстроил, что нам приходится играть по его правилам, – и это ограничивает наши возможности. Так что лучше тебе не выходить на сцену слишком рано. – Он приподнимает бровь и смотрит на Энглтона. – Мы точно выходим в эндшпиль?
Энглтон пожимает плечами.
– Похоже на то, – отвечает он и кивает на Мо. – Мы бы предпочли этого не делать, но, увы, руки у нас связаны.
Мо хмурится:
– А не лучше ли мне полететь с Аланом и его солдатами? Если вы уже одолжили военное судно, зачем вообще прикрытие? Чего именно вы от меня ждете?
Барнс фыркает и снова приподнимает бровь, глядя на Энглтона:
– Ты ей сам скажешь или мне доверишь?
– Сам. – Энглтон берет пульт управления проектором. – Выключи, пожалуйста, свет.
– Зачем вся эта кутерьма? – решительно спрашивает О’Брайен.
– Затем, что вы должны понять, какой трюк мы хотим провернуть с врагом, прежде чем сможете сдать карты. И лучше будет, если я покажу…
У событий длинные тени, и почто ровно две недели назад похожая встреча происходит на другом материке.
Пока Боб паникует из-за того, что вот-вот захлебнется и умрет, подумайте о Рамоне. Не ее вина, что она оказалась в одном аквариуме с Бобом, скорее наоборот. Будь у нее хоть малейшее оправдание, она бы сделала все, чтобы избежать этого инструктажа в Техасе. Но ее начальство не интересуют оправдания. Его интересуют только результаты. И поэтому мы оказываемся с ней на переднем сиденье «форда», который едет по пыльной грунтовке к выбеленному солнцем одноэтажному дому в неотмеченной на картах глуши.
Рамоне здесь не место. Она слишком умная для обычной девочки из Калифорнии, но она выросла в тех краях. Ей нравится, когда морской бриз охлаждает яркий солнечный свет, а в ушах мерно шипит шум приливных волн – ах, запах полыни. Здесь, на западе Техаса, между Сонорой и Сан-Анджело, до моря слишком далеко. И это слишком… Техас. Рамоне плевать на крепких добрых парней. Ей не нравится сухая, безводная равнина. А особенно ей не нравится Ранчо, но это вопрос не столько предвзятости, сколько здравого смысла.
Ранчо пугает ее с каждым приездом все больше.
Парковка перед домом представляет собой просто утоптанную земляную площадку. Рамона останавливает машину между двух здоровенных пикапов. Один из них украшен коровьим черепом на бампере и стойкой для ружей в кузове. Рамона выходит из «форда», берет свою сумку и бутылку с водой – она всегда привозит с собой сюда полгаллона воды как минимум – и морщится, когда жара окутывает ее и пытается высосать досуха. Обходя машины, она не останавливается, чтобы рассмотреть вырезанный на коровьем черепе пентакль: она и так знает, что увидит. Поэтому Рамона поднимается на крыльцо и подходит к закрытой двери, возле которой качается в кресле сморщенная фигура.
– Ты опоздала на пять минут и двадцать девять секунд, – лаконично сообщает фигура, как только Рамона оказывается на верхней ступеньке.
– Так укуси меня, – огрызается она.
Рамона вскидывает сумку на плечо и ежится, несмотря на жару. Во взгляде охранника – сухое злорадство. Сухое. Здесь нет воды, но костистому кошмару в полукомбинезоне, который бесконечно качается в своем кресле, вода и ни к чему.
– Тебя ждут, – шипит он. – Заходи.
Охранник даже не тянется к ней, но по шее Рамоны бегут мурашки. Она делает два шага вперед и поворачивает ручку. В этот момент незваные гости обычно умирают. Приглашенные тоже умирают – если внутренний отдел выдал приказ на ликвидацию. Рамона не умирает – на этот раз. Щелкает замок, и она входит в прохладу кондиционеров просторного вестибюля, стараясь подавить судорожный вздох, когда привратник остается позади.
Вестибюль обставлен дешевой мебелью: стулья, диван и стол, за которым сидит секретарша. Она поднимает глаза на Рамону и глупо моргает.
– Мисс Рандом, вам во вторую дверь слева, потом прямо, потом первый поворот направо в конце коридора. Агент Макмюррей ждет вас.
Рамона натянуто улыбается:
– Конечно. Можно мне по дороге зайти в туалет?
Секретарша демонстративно сверяется с таблицей.
– Да, на ваше имя есть разрешение на использование туалета, – объявляет она через несколько секунд.
– Хорошо, – кивает Рамона. – До встречи.
Она входит во вторую дверь слева и довольно долго идет по непримечательному коридору с бежевыми стенами. Затем сворачивает на полпути в туалет. Там Рамона наклоняется над раковиной и плещет водой на шею и в лицо. Она замечает, что во всем здании нет окон – только вентиляционные шахты под потолком.
Она выходит и шагает дальше по коридору, в конце которого обнаруживаются три одинаковые двери. Рамона останавливается перед правой и стучит.
– Войдите, – доносится из-за двери сиплый мужской голос.
Рамона оказывается в просторной комнате с дощатым полом и множеством стеклянных шкафчиков. Дверь на другом ее конце открыта, лестница за ней ведет в еще один коридор, по сторонам которого расположены другие выставочные залы. Она шла так долго, что по всем статьям должна стоять в пыли снаружи, футах в пятидесяти от задней стены Ранчо, но здесь пространство работает иначе. Ее ждет куратор – высокий, полнеющий короткостриженый мужчина в тонких очках и клетчатой рубашке. Он чуть снисходительно улыбается:
