Я по касательной обхожу зал и возвращаюсь к бару в другой комнате, ставлю на стойку бокал и оборачиваюсь, чтобы поискать глазами любого из Биллингтонов среди восторженной толпы дам из отдела продаж: ладно, пусть Эллис опаздывает, но я не могу поверить, что его жена устроила бы такую ренессансную вечеринку для своих присных и не пришла бы лично погладить по голове избранных.
– Вам повторить? – бормочет бармен, и, прежде чем я набираюсь решимости сказать нет, он уже достал бокал и льет в него джин из половника. Я киваю ему и забираю коктейль, а потом иду обратно к игровым столам в дальнем зале.
Пить эту дрянь я, пожалуй, не стану, но в руках носить буду, чтобы больше никто не посмел мне ее доливать.
Игроки у столов курят, пьют и галдят на полную катушку. Я пытаюсь разглядеть, что происходит за стайкой длинноволосых «эстеток». Это стол для баккара, и, судя по беспорядку на нем, игра только что закончилась. Полдюжины приспешников Биллингтона садятся, а похожий на банкира толстяк развалился в кресле и присосался к бокалу с портвейном.
– Ага, а вы, как я понимаю, мистер Говард.
Я чуть не подпрыгиваю до потолка, прежде чем вспоминаю, что мне полагается быть галантным и утонченным, ну или хотя бы напившимся до бесчувствия.
– Не желаете сыграть?
Я оглядываюсь. С трудом различаю парня, который назвал мое имя. Ему не больше сорока, стрижен под ежик, крепкого телосложения и излучает такое фамильярное добродушие, что вызывает недоверие; он мне напоминает того сорта директоров, которые могут до обеда выкинуть на улицу шесть тысяч людей, а потом сходить вечером на благотворительный фандрайзер и не испытать при этом никаких сомнений в собственной добродетельности.
– Я не очень хорошо умею играть в такие игры, – бормочу я.
– Ничего страшного, от вас требуется только уметь хорошо в них проигрывать, – ухмыляется он, оскалив на меня шеренгу идеальных зубов. – Кстати, меня зовут Патрик. Патрик Макмюррей. Я консультант мистера Биллингтона по системам безопасности. Поэтому и знаю о вас.
– Ясно, – киваю я, мрачно глядя на него.
Он неторопливо мне подмигивает, а затем тянет себя за левую мочку. В ухе у него серьга с символом, который я каждый божий день вижу у себя в конторе, когда прохожу хранилище секретных документов в Доме Дэнси. Человек из службы безопасности, которого обо мне предупредили? Ого. Такого у меня в сценарии не было. Я снова пытаюсь почувствовать, что делает Рамона, но безрезультатно. Нас по-прежнему разделяет черный занавес.
– А по какого рода системам безопасности вы его консультируете? – интересуюсь я.
– Ну, знаете ли, это хороший вопрос, – говорит он и указывает на мой бокал. – Зачем вы пьете эти помои, когда в баре есть прекрасные напитки?
Я тоже смотрю на водку-мартини.
– Да как-то она сама скользнула мне в руку.
– Ха. Идемте в бар, закажем вам настоящее мужское пойло. Которое хотя бы не похоже на политуру.
Он поворачивается и идет к бару в полной уверенности, что я последую за ним. И я иду. Этот ублюдок знает, что мне нужно знать, что он знает, и знает, что я не смогу отказать. Патрик облокачивается о стойку:
– Две двойных текилы со льдом. – Затем поворачивается ко мне и приподнимает бровь. – Вы хотите узнать, чем я здесь занимаюсь, верно?
– Кхм.
Ну да.
Видимо, он принял мое мычание за согласие, поэтому одобрительно кивает.
– Эллис Биллингтон – большой человек, вы это отлично знаете. А большие люди частенько подхватывают разных паразитов. Ничего нового. Беда в том, что Эллис набирает кровососов другого рода. Вы ведь знаете, для кого его компания выступает подрядчиком: это делает его заманчивой целью для людей, которым нужны не только его деньги – им нужен он сам. Поэтому он нанимает специалистов, чтобы их отгонять. По большей части бывших сотрудников сами понимаете откуда и нескольких фрилансеров.
Он похлопывает себя по груди. Бармен ставит перед нами два стакана; на ободках блестят кристаллики соли, а внутри плещется бесцветная маслянистая жидкость с ломтиком лимона.
– Пойдемте обратно к столу. Стакан берите с собой. Сыграем кружок.
– Но я не играю… – начинаю я, и он вдруг замирает.
– Еще как сыграешь, сынок. И с удовольствием. Иначе у Эллиса Биллингтона не найдется на тебя времени.
Вот те раз. Я моргаю. Коричневый пакет с надписью «Расходы» вдруг начинает казаться очень горячим и тяжелым, как золотой слиток.
– Почему?
– Возможно, ему не нравятся английские сосунки, – кривится Макмюррей. – Или это все часть сценария. К тому же ты сам знаешь, что тебе понравится. Иди туда, к кассе. Набери себе фишек.
Через несколько секунд я уже обмениваю содержимое конверта на кучку пластиковых фишек. Черные, красные, белые: зарплата за полгода превратилась в пластмассу. Мои мысли несутся вскачь, как хомячок в колесе. Нет в моем сценарии ни азартных игр, ни ультиматума Макмюррея. Но ситуация катится по рельсам, и с этого поезда не сойти, не сломав все расписание. Поэтому я иду за Патриком к столу, пытаясь прикинуть свои шансы. Старшие карты: ноль. Их четыре на каждые четырнадцать карт. Дальше начинается чистая арифметика с абсолютными значениями чисел. Я бы мог посчитать такое в уме, если бы записать их шестнадцатеричным кодом. Увы, карточные игры появились раньше, а я только что принял на грудь четыре рюмки дорогого джина, так что, наверное, не смогу построить в голове таблицу так быстро, чтобы она успела мне пригодиться.
Я сажусь. Старый хрыч с сигарой кивает нам.
– Я взял банк, – сообщает он. – Делайте ставки. Начинаем с пяти тысяч.
Крупье рядом с ним возится с коробкой и шестью запечатанными колодами карт. На одном конце выгнутого стола хихикают и шепчутся четыре пожилые стервятницы в платьях, на другом разместились двое ребят с большими усами. Мы с Макмюрреем оказываемся посередине, напротив старого хрыча. Рядом садятся еще несколько игроков – женщина с кожей цвета молочного шоколада и модельной фигурой и мужчина в белом костюме и рубашке апаш, увешанный золотым запасом в два Банка Англии.
С усилием я толкаю вперед пригоршню фишек. Так же делает и Макмюррей. Карты кладут в механическое устройство для тасования, а потом две стервятницы дерутся за право срезать колоду, прежде чем она окажется в деревянной коробке. У меня зудят пальцы и нос: мне очень хочется закурить, хоть я и не курю. В животе ворочается холодное и ужасное нетерпение, а старый хрыч ставит перед собой коробку, а потом раздает карты – рубашкой вверх, по одной каждому из нас. А потом еще по одной. Вторая карта ложится передо мной, частично накрывая первую. Я приподнимаю их и заглядываю. Шесть червей, пять треф. Вот дерьмо. Все вокруг поднимают карты. Я свои кладу рубашкой вверх и в немом ошеломлении смотрю, как крупье сгребает мою ставку.
– Следующий раунд, – говорит банкомет и оглядывает стол.
