Но все равно я волнуюсь за Мо. Судя по кадру, ради которого меня вызывала Эйлин (даже если она поверила в мое вранье), Мо уже здесь, на острове, и ее пасет система косметики «Аристократическая бледность». Нутряное чувство тревоги, помноженное на муки совести, требует, чтобы я убедился, что с ней все в порядке, прежде чем пытаться выйти на связь с Центром. Так что я подключаюсь к одному из серверов через виртуальную сеть, ввожу один из паролей, украденных у черных беретов, и начинаю искать нужную камеру.
13: Скрипач приземлился на крышу
Десять часов в самолете – это всегда не самое большое удовольствие, даже если летишь бизнес-классом. Когда Мо чувствует, что передние шасси коснулись посадочной полосы, так что зазвенели бокалы на бортовой кухне, на нее наваливается смертельная усталость, прогнать которую могут только полные двенадцать часов сна на слишком мягком отельном матрасе.
Но нет. Нет. Мо тихонько напевает себе под нос, пока аэробус катится к терминалу. «Во что он вляпался на этот раз?» – спрашивает себя она, когда яркое пятно тревоги пробивается через марево усталости. Энглтон ее совсем не успокоил, и после их разговора с Аланом она кое-что выяснила. Спросила у однорукого Мильтона, старого сержанта в службе безопасности, у которого хранятся ключи от оранжереи и склада с инструментами. «Ну-ка, ну-ка, еще раз. Что такое „белуха“?» – недоверчиво повторяет она, отказываясь верить первому ответу и замечать покалывание в ушах и прилившую к лицу кровь.
Ядерная бомба? Твою мать! Этот сухонький ублюдок предлагал Алану – прямо у нее под носом! – страховку камикадзе. От этого ее опасения становятся только сильнее. Боб ввязался во что-то настолько рискованное, что Энглтон подозревает, что полного эсминца ребят из ОВС и СКСН не хватит и придется закрыть ситуацию при помощи баллистической ракеты «Трайдент D5». Такие выходки обычно входят в меню только в плохих шпионских триллерах – ну, за исключением ситуации ЧАС ЗЕЛЕНЫЙ КОШМАР, но она еще не началась, и даже тогда настоящие гады, скорее всего, не вылезут еще лет десять после большой констелляции.
[18]
Как только гаснет значок с ремнями и стюардесса объявляет, что пассажирам можно вставать с мест, Мо подпрыгивает, как на пружине, и вытаскивает с багажной полки сумку, широкополую шляпу и потертый скрипичный футляр. Всю дорогу до выдачи багажа она сжимает футляр так, будто идет по плохому району, а это пистолет. Но когда таможенник хмурится и просит открыть его, Мо улыбается, щелкает замочками и показывает ему… скрипку.
– Видите, – говорит она. – Это особый инструмент от Эриха Цанна с подключением в Гильбертовом пространстве. Не думаю, что найдется вторая такая по эту сторону Атлантики.
Она рассчитывает, что его невежество ей поможет. Отполированная до блеска старой слоновой кости электрическая скрипка поблескивает в футляре, как пулемет Томпсона, и выглядит по всем статьям обычным музыкальным инструментом. «Только не просите меня сыграть», – думает Мо. Таможенник кивает, убедившись, что это не оружие, и жестом пропускает ее. С показным спокойствием Мо закрывает футляр и кивает. «Если б вы только знали…»
Все аэропорты похожи друг на друга. Мо катит свой чемодан к выходу, где у обочины выстроились такси. Воздух горячий и влажный, с ноткой гниющих водорослей. Всюду люди – туристы в яркой одежде, местные, бизнесмены. Женщина в костюме протягивает ей планшет:
– Здравствуйте! Не хотите ли взять бесплатный пробник подводки для глаз?
А почему бы и нет? Мо кивает, берет пробник, механически растирает чуть-чуть на запястье, чтобы посмотреть цвет, и уходит, прежде чем женщина успеет завести свою продающую песню. Ладно, теперь в отель. Как только Мо выходит наружу, климат Сен-Мартена прилипает к ней теплым, мокрым одеялом, и по телу сразу начинает катиться пот. Она вдруг испытывает благодарность к Костюмерной, которая выдала ей шляпу и летнее платье. Это, конечно, совершенно не ее стиль, но в обычных джинсах и блузке… Да ладно. Просто скажите честно, что я Злая Ведьма Запада, и дело с концом. Мо обмахивается шляпой, подходя к череде такси. Полная чепуха.
– Куда едем, мадам? – спрашивает водитель.
Он принял ее за туристку, видимо американку; он даже не выходит из машины, чтобы помочь ей погрузить чемодан.
– В отель «Махо-Бич».
Мо бросает на него взгляд через зеркало и видит морщинки у не по возрасту старых глаз и волосы цвета свежей типографской краски.
– О’кей. Двадцать евро.
– Годится.
Он заводит мотор. Мо откидывается на спинку сиденья и закрывает глаза. Она не выпускает из пальцев скрипичный футляр, но выглядит все так, будто ее просто сморила смена часовых поясов. На самом деле, если она не высматривает в зеркале хвост, то сверяется со списком, который выучила наизусть. Итак. Заселиться, позвонить домой с рапортом, проверить, что Алан на месте, а потом… Чувство вины. Вперед по бездорожью. Найти Боба. Если будет нужно, найти эту самую Рамону. Убедиться, что с Бобом все в порядке. Выяснить, как их распутать, прежде чем дело зайдет слишком далеко…
Тревога не дает ей уснуть до самого отеля, где она устало подходит к стойке администратора.
– Миссис Хадсон? Ваш муж уже заселился утром. Он предупредил, что вы приедете. Вот ваш ключ от номера, – механически улыбается администратор. – Приятного отдыха!
Какой муж? Мо моргает, кивает и на автопилоте издает благодарное мычание.
– В каком он номере?
– Вы в люксе 412. Лифты слева за фонтаном.
Мо едет в лифте и думает. Какой еще муж? Это не Боб. Он бы не стал проворачивать такой финт, не предупредив ее. И это люкс: Прачечная обычно не идет на такие расходы. Алан Барнс? Или?..
Мо задерживается у двери с номером 412. Она кладет сумку на чемодан, снимает темные очки и шляпу, а затем открывает скрипичный футляр. Мо вставляет ключ-карту в замок той же рукой, которой держит смычок, и поворачивает ручку: к моменту, когда дверь открывается наполовину, она уже держит смычок над струной, которая будто окутана голубоватым свечением эффекта Черенкова.
– Выходи так, чтобы я тебя видела, – тихо говорит Мо, пинком отправляет внутрь неуклюжую башню багажа и входит следом, позволяя двери захлопнуться у себя за спиной.
– Я здесь.
Пожилой белый мужчина в летнем костюме, не Алан. Он сидит в офисном кресле за письменным столом и нянчит в руке стакан, в котором плещется, скорее всего, не вода. Его подбородок украшает двенадцатичасовая щетина. Вид у него измотанный.
– Только тебя и прислал Энглтон? Господи боже.
– Что ты здесь забыл? – Мо делает еще один шаг в комнату, оглядывается по сторонам, косится через двери в две спальни и ванную. – Ты не входишь в мое прикрытие.
– В последнюю минуту план изменился, – криво улыбается он. – Убери уже скрипку. Что ты с ней делать собралась? Сыграть, чтоб я сплясал?
