Чтобы добраться до лифта из бара, нужно пересечь укрытую огромным ковром площадку, на которую открывается отличный вид с балконов двух этажей: в обычной ситуации я бы этого даже не заметил, но после сюрприза от Энглтона у меня по коже бегут мурашки, так что, переходя открытое пространство, я судорожно сжимаю наладонник и браслет с оберегом. Народу в холле немного, если не считать очереди усталых туристов у стойки администратора, и я оказываюсь у лифта, не почувствовав запаха фиалок или того щекочущего ощущения, которое обычно предшествует смертоносному заклятью. Нажимаю кнопку «вверх», и дверь лифта тут же открывается.
Есть такая теория, что все отельные сети участвуют в заговоре, призванном убедить путешественника в том, что на планете существует всего один отель, точно такой же, как в твоем родном городе. Я лично в это не верю: куда правдоподобней считать, что я никуда не ездил, а меня похитили инопланетяне, накачали наркотиками, внушили ложные воспоминания об унижениях на таможне и дорожной скуке, а потом упаковали на отдых в очень дорогую комнату с мягкими стенами. Заодно это объясняет и то чувство дезориентации и головокружения, которое я испытываю в этих дворцах; к тому же легче поверить в злокозненных инопланетян, чем в то, что живые люди готовы так жить.
И лифты – фундаментальная часть сценария инопланетного похищения. Я считаю, что пол под мрамор и зеркальный потолок специально так устроены, чтобы внушить гипнотическое чувство безопасности похищенному, поэтому я щипаю себя, чтобы оставаться начеку. Лифт едва начинает ускоряться при подъеме, как мой телефон начинает вибрировать. Я смотрю на экран, читаю сообщение и падаю на пол.
Лифт скрипит и поднимается на шестой этаж. Узел у меня в животе слабеет: подъем замедляется! Детектор энтропии, встроенный в антенну моего мобильника, выбросил на экран кроваво-красную иконку тревоги. Наверху творится что-то очень серьезное, и чем ближе я поднимаюсь к своему этажу, тем сильнее эффект. «Черт-черт-черт», – шепчу я, вызывая базовый защитный экран. Я безоружен: я же вроде бы приехал на дружественную территорию, а то, что творится на одном из верхних этажей отеля «Рамада»… Я невольно вспоминаю другой отель, в Амстердаме, и вой ветра, летящего в пустоту через портал на месте стены… Дзынь. Двери открываются, и в этот миг я понимаю, что нужно было броситься к панели управления и нажать кнопку аварийной остановки. «Вот дерьмо», – добавляю я (впрочем, ничего нового), как вдруг мигающая красным стрелка на экране телефона бежит против часовой стрелки и замирает на зеленом поле: безопасной зелени, нормальной зелени, зеленому знаку того, что чертовщина закончилась.
– Zum Teufel!
[3]
Я, как дурак, смотрю на пару ног, закованных в кожаные треккинговые ботинки (кажется, пуленепробиваемые), потом выше – на пару вельветовых брюк и бежевый пиджак пожилого немецкого туриста.
– Пытаюсь покрытие поймать, – бормочу я, выползая на четвереньках из лифта и чувствуя себя неимоверно глупо.
Я на цыпочках крадусь по коридору к своему номеру, ломая голову в поисках правдоподобного объяснения произошедшему: ситуация воняет, как лежалая треска. Что происходит? Рамона, кем бы она ни была… бьюсь об заклад, она в этом замешана. А скачок энтропии был огромный. Но сейчас все вернулось в норму. Кому-то открыли врата? Или это проксимальное заклятье?
Застыв у двери, несколько секунд держу руку над ручкой.
Она холодная. Не просто холодная, как металл, а ледяная, как жидкий азот.
– Ой-ой, – тихонько говорю я и иду дальше по коридору к следующей двери.
Затем достаю телефон и набираю Энглтона.
– Боб, рапорт.
Я облизываю губы:
– Я еще жив. Пока я ехал в лифте, третичный детектор приближения вылетел в красное, но потом упал в норму. Я подошел к своему номеру, и температуру дверной ручки можно выписать одной цифрой по Кельвину. Сейчас стою у двери соседнего номера. Я считаю, это ЧС, и, если вы мне не скажете, что все не так, я объявляю код синий.
– Тебе здесь предстоит иметь дело не с синим, – сухо усмехается Энглтон, чего я в общем-то от него и ждал. – Но запомни, что твой код активации 007. На случай, если потом понадобится.
– Что?! – я ошалело пялюсь на телефон, а потом набираю цифры с клавиатуры. – Господи боже, Энглтон, однажды мне придется вам рассказать о том, чем безопасные пароли отличаются от слабых. По идее у меня не должно быть возможности взломать свою блокировку и начать палить во все стороны…
– Но ты ведь этого и не сделал, верно? – с еще большим весельем говорит он; мой телефон дважды пищит, а потом щелкает. – Когда дерьмо попадет в вентилятор, у тебя может не быть времени на запрос. Поэтому все просто. А теперь докладывай обстановку.
– Включаюсь.
Я судорожно нажимаю несколько кнопок, и невидимые бабочки порхают вверх-вниз по моему хребту; когда они исчезают, коридор кажется темнее и опаснее.
– Половина есть. Терминал активирован.
Копаюсь в кармане, достаю маленькую веб-камеру и вставляю ее в слот расширения на телефоне. Теперь у моего телефона две камеры.
– Так, загружен ВЗГЛЯД СКОРПИОНА. Я вооружен. Чего мне ждать?
Из дверного замка раздается жужжание, и на двери вспыхивает зеленая лампочка.
– Надеюсь, пока ничего, но… открывай двери и входи. На месте тебя должны ждать группа поддержки и дальнейшие инструкции, если только что-то не пошло не так за последние пять минут.
– Господи боже, Энглтон.
– Рад, что ты знаешь, как меня зовут. И не божись: у стен есть уши.
Ему по-прежнему весело – вот ведь всеведущий ублюдок. Не знаю, как ему это удается – у меня нет нужного уровня допуска, – но мне всегда кажется, будто он заглядывает мне через плечо.
– Входи. Это приказ.
Я набираю полную грудь воздуха, беру телефон наизготовку и открываю дверь.
– Дарова, Боб!
Пинки склонился над потертым чемоданчиком с инструментами, его пальцы бегают по компактной клавиатуре. Из одежды на нем только очаровательный батиковый саронг, он отпустил длинные подкрученные усы, но я все равно не намерен дать ему понять, насколько это все меня тревожит и насколько я рад его видеть.
– А где Брейн? – спрашиваю я, закрывая за собой дверь, и медленно выдыхаю.
– В шкафу. Не волнуйся, он скоро выйдет, – Пинки указывает пальцем на дверцы стенного шкафа на стене, смежной с моим номером. – Нас прислал Энглтон. Сказал, что тебе нужен инструктаж.
– Я что, единственный, кто не знает, что происходит?
– Наверное, – ухмыляется он. – Не волнуйся, старик. – Он косится на мой «Трео». – Только не направляй на меня, ладно?
– Ой, прости.
Я поспешно опускаю телефон и вынимаю вторую камеру, которая превращает его в терминал для ВЗГЛЯДА СКОРПИОНА, устройство-василиск, способное взрывать органику в зоне видимости, убеждая ядра углерода в том, что они кремниевые.
