Биллингтон сдувается, как дырявый воздушный шарик, словно вдруг понял, как выглядит со стороны.
– О нет, это не голоса в голове, если ты об этом, – пренебрежительно бросает он и криво ухмыляется. – Я не безумен, хоть это и полезно в нашем деле. – По мосткам снаружи идет охранник, а за ним мелькает розовый костюм. – Он не одобряет сумасшествия среди своих слуг. Говорит, что это придает их душам неприятный привкус. Нет, мы говорим по телефону. Конференц-звонки каждую пятницу в девять утра по восточному поясному времени. – Он указывает на консоль на другом конце зала, где старая бакелитовая гарнитура лежит на серой коробке, в которой я узнаю корпус коммуникатора «Могильной пыли». – Ведь куда проще набрать «Дагон-01», чем мучиться с призрачными голосами и расступающимися под пальцами стенами. Мы разработали решение для удаленного присутствия: он поселился во временном теле, чтобы лично следить за всем, пока мы не восстановим первичный носитель до полной функциональности. Разумеется, обитание в другом теле дорого ему обходится энергетически, поэтому следует строго соблюдать распорядок жертвоприношений как критичный элемент всего проекта, но в отделе продаж всегда хватает лентяев, которые не выполняют планы, так что… ах да. – Он смотрит на часы. – Все точно и вовремя.
Охранник и женщина в розовом костюме входят ровно в тот момент, когда Биллингтон указывает в окно. Снаружи ровно под конической головой хтонианца заканчивается конструкция, похожая на багажный конвейер в аэропорту. Я щурюсь: на острие видны изогнутые линии, словно резьба на буре или свитые щупальца. Конвейер несет к платформе нечто – и это нечто дергается и извивается, как червяк на крючке.
«Что это?..» – Рамона возникает у меня в голове, смотрит моими глазами.
«Не что – кто».
Я присматриваюсь и моргаю. Пленник на конвейере еще жив, но по краю платформы с дальнего конца пляшет черное пламя. Удивительно, как меняется перспектива в зависимости от точки зрения: я вдруг вижу лицо и выпученные от страха глаза и понимаю, на что смотрю. Его связали изолентой и заклеили рот, чтобы не кричал, но я узнаю Макмюррея и ни с чем не спутаю человеческое жертвоприношение. Он едет к платформе, и меня настигает озарение…
– Остановись! – кричу я Биллингтону. – Зачем ты это делаешь? Это же безумие!
– Отнюдь нет, – говорит Биллинтон, отворачиваясь от меня и складывая руки за спиной. – Мне это не доставляет удовольствия, но это необходимо, чтобы достичь в третьем квартале поставленных целей по энергоснабжению матрицы ревитализации. Кстати, вам лучше расслабиться: вы ведь тоже в списке участников.
Я начинаю рваться из ремней и чуть не задыхаюсь.
– Что?..
– Черт! – шипит Рамона, дрожа от ужаса и отчаяния.
– Учитывая, что вы не дали вернуться Иоанне, это – самое меньшее, что вы можете для меня сделать, – объясняет Биллингтон. – Мне нужен пожиратель душ. Иначе это просто бесполезное мертвое мясо. И поскольку вы так неудачно запутаны, я подключил вас обоих в призывный контур, чтобы сократить потери при передаче.
Когда Макмюррей оказывается у платформы, она открывается, как шлюз. Я слышу отзвук его воплей в голове Рамоны: «Спасай меня! Это приказ!»
Биллингтону нужен инфоядный дух, понимаю я. Он кормит хтонианца, уничтожая души рядом с ним. У меня дрожат колени: я уже такое видел. А значит…
Рамона бьется в ремнях и начинает задыхаться. Я хриплю, у меня сводит живот, потому что до меня докатывается эхо необдуманных слов Макмюррея, отдающихся громом в ее черепе. Рамона обязана подчиниться, но она обездвижена и не может откликнуться на голос хозяина, зато может задушить себя ремнем и утащить меня с собой на тот свет.
«Вытащи меня!» – воет Макмюррей, а конвейер выкладывает его на платформу под цилиндром. Затем она уходит вниз, а створки шлюза начинают смыкаться, и я понимаю, на что смотрю: это гидравлический пресс, смертоносная «железная дева».
Пробуждается демон Рамоны. Я чувствую жуткое давление в яйцах. Ничего толком не вижу, задыхаюсь, не могу шевельнуться – Рамона не может, – и омерзительное тепло растекается в паху. Ее паху. Демона возбуждает близость смерти – самой Рамоны или ее жертвы. И смерть тут как тут – в обличье стальных плит, которые приводятся в движение гидравлическими цилиндрами. Я слышу визг моторов – он становится глубже, медленнее – и какой-то приглушенный звук, который не могу опознать. Я не могу дышать – или Рамона не может дышать, – а ее демон чует поток жизни из «железной девы» внизу. Когда поток вливается в нас, демон жадно пожирает его, а Рамона содрогается и теряет сознание. Из последних сил я хрипло вдыхаю и ору.
– О боже, – говорит Биллингтон, оборачиваясь. – В чем дело?
Я снова вдыхаю.
– Вот этого тебе делать не следовало, – говорит женщина в розовом костюме от дверей.
– Ей плохо… – хриплю я, а затем начинаю кашлять; я не ощущаю демона Рамоны, но сама она лежит без чувств. – Ей нужна вода. Много морской воды.
Я дышу за двоих, но не могу набрать достаточно воздуха, потому что сейчас Рамоне нужно оказаться в воде. Я чувствую изменения в ее клетках, чувствую, как органы медленно сжимаются и сдвигаются в ее теле, чувствую жар мутации, который отступит только со смертью или полным превращением…
– Что тебя задержало, дорогая? – спрашивает Биллингтон, глядя на дверь.
– Рисовала себе лицо, – говорит женщина в розовом.
Я продолжаю хрипеть, когда двое черных беретов подходят к креслу Рамоны с ведрами в руках, но что-то в облике женщины в розовом костюме привлекает мое внимание. Постойте-ка, это же не Эйлин…
– Отлично. – Биллингтон косится на черных беретов рядом с Рамоной и хмурится. – Кажется, у нас небольшая проблема: эта оказалась не такой крепкой, как предыдущая.
Я всматриваюсь в женщину в розовом. В одной руке она держит блестящий металлический кейс, а другую прижимает к телу так, будто спрятала в рукаве линейку. Я пытаюсь сосредоточиться на искорках вокруг нее – чары третьего уровня по меньшей мере. Она выше и моложе Эйлин, и, если прищуриться – я всматриваюсь в отражение в стекле у нее за спиной… Рыжие волосы…
– А чего ты ожидал? – спрашивает женщина, которую все, кажется, принимают за Эйлин Биллингтон. – Она ведь не киногерой, верно? И он тоже, кстати.
– Верно, я же остановил показ, – резко бросает Биллингтон. – Ты, ты и ты – идите выбросьте пираний за борт, наполните аквариум морской водой и тащите ее туда…
– Правда? – спрашивает женщина. – Ты правда уверен, что фильм закончился?
Биллингтон переводит на нее взгляд.
– Вполне уверен, если не считать нескольких мелких деталей – массовых жертвоприношений, призыва хтонических полубогов, землетрясений на десять баллов по Рихтеру, истребления Глубоководных, метеоритных дождей и создания тысячелетней мировой империи. Сплошные банальности. Все схвачено, дорогая. А почему ты спрашиваешь?
– Хотела уточнить: это значит, что кто-то, кого подхватил архетип Героя, точно не выскочит из тени, вооруженный до зубов и с особым смертоносным устройством, чтобы спутать наши планы?
