Ивонин снова принялся хлопотать вокруг стола. На нем появились добродушно попыхивающий чайник, горстка сахара-рафинада и горка сухарей. А когда был выпит последний стакан чая, Петр попросил дать ему бумагу с карандашом и сел писать рапорт. Тот самый, который он не раз мысленно набрасывал в Краснодаре, Крымской и Евпатории.
Время шло. За окнами забрезжил рассвет. Строчки перед глазами стали расплываться, а мысли начали путаться и теряться. Свинцовая усталость сморила Петра. На непослушных ногах он добрел до топчана, без сил рухнул и тут же уснул. Сквозь сон доносились шум шагов, жужжание телефонного аппарата, обрывки неясных фраз. Сознание разведчика непроизвольно продолжало работать. В разговоре Ивонина речь шла о нем. Впервые за многие месяцы Петр поймал себя на мысли, что его совершенно не волновало происходящее. Он вернулся домой!
Ивонин в ту ночь так и не уснул. Ему с трудом удалось дозвониться до отдела Смерш армии — на линии связи оказался порыв. Машину за разведчиком обещали прислать в ближайшие часы, и, чтобы скоротать время, Ивонин принялся за чтение рапорта Петра.
Девять листов были заполнены убористым почерком. За сухими и лаконичными строчками крылась поистине титаническая работа блестящего разведчика. Данные на 24 официальных сотрудников, 101 агента абвергруппы-102 и 33 фотографии из алфавитной картотеки позволили органами Смерш в короткие сроки разыскать многих из них. В последующем, после освобождения Полтавы, на основе добытых Петром материалов Управление контрразведки Смерш 2-го Украинского фронта арестовало еще семь агентов и содержателя конспиративной квартиры, оставленных гитлеровцами для проведения разведывательно-диверсионной работы.
Это было далеко не все, что удалось совершить Прядко-Гальченко. Добытая им разведывательная информация о военных планах командовании 8-й армии вермахта представляла несомненный разведывательный интерес. Лейтенант Анатолий Ивонин, за два с лишним года службы в стрелковой роте, а потом в военной контрразведке немало хлебнувший своего и чужого горя, повидавший такого, что многим с лихвой хватило бы на две жизни, был поражен. В них было все: казалось бы, неминуемый провал, сначала в Ростове и Абинске, а потом в Вороновицах, и удача, как это случилось в Краснодаре.
Заканчивался рапорт Петра Ивановича предложением о направлении его с новым заданием в тыл гитлеровских войск. В тот же день рапорт и все добытые разведчиком материалы на абвергруппу-102 были направлены в Москву. А спустя двое суток Петр уже сам находился в столице. На встрече с полковником Г. Утехиным, начальником 3-го отдела ГУКР Смерш, он доложил о выполнении задания и свои предложения по дальнейшей работе в абвере. В руководстве контрразведки Смерш, проанализировав сложившуюся вокруг разведчика ситуацию, пришли к выводу, что на этот раз удача могла отвернуться от него — вероятность расшифровки была слишком велика. И тогда по настоянию Петра его направили в армейскую часть на фронт. На новом месте службы он тоже не потерялся. В воинском звании вырос до майора, а в должности — до заместителя командира полка по тылу и был награжден несколькими медалями и орденом.
Не забыли своего боевого товарища и военные контрразведчики. Начальник ГУКР Смерш НКО СССР генерал-полковник В. Абакумов лично доложил Верховному главнокомандующему И. Сталину о результатах выполнения задания зафронтовым агентом Гальченко. 24 июня 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за «проявленное мужество и героизм в тылу противника» Петр Иванович Прядко был награжден орденом Красного Знамени.
Но самая большая награда ждала его после окончания войны. Прозвучали победные залпы, и майор Прядко, следуя к новому месту службы в Закавказский военный округ, никак не мог проехать мимо столицы Дона — Ростова. Туда бывшего разведчика влекли не прошлые воспоминания о «службе» в абвергруппе-102. В его сердце жила она — Вера Пивоварчук.
Город только начал подниматься из руин, но Петр безошибочно нашел знакомый домик на 1-й Баррикадной улице. Весна на Дону была в самом разгаре. Аромат буйно цветущего вишневого сада кружил голову. Петр взлетел на крыльцо. Там стояла ОНА — «надежный и проверенный товарищ, комсомолка Вера»! Его единственная женщина, подарившая разведчику Великую любовь, которой они остались верны до конца своих дней!
Петр Прядко, Иван Данилов, Александр Козлов, Алексей Скоробогатов и десятки других зафронтовых агентов особых отделов НКВД СССР, ГУКР Смерш НКО СССР своей самоотверженной работой существенно подорвали разведывательную и диверсионную деятельность абвера и «Цеппелина».
Только за период с 1 октября 1943-го по 1 мая 1944 года военными контрразведчиками задействовалось в зафронтовой работе 343 разведчика. Из них 57 удалось не только внедриться в абверкоманды, абвергруппы и специальные центры «Цеппелина», но и закрепиться в их кадровом составе. Эти успехи дались дорогой ценой — 112 разведчиков погибли.
Несостоявшееся «сватовство» обер-лейтенанта Биттига
25 сентября 1943 года части 10-й армии в результате стремительного наступления освободили от гитлеровцев город Рославль — крупный транспортный узел. На западной окраине и у железнодорожных мастерских еще продолжали звучать автоматные очереди и греметь разрывы гранат — это красноармейцы добивали остатки 52-го армейского корпуса 4-й армии группы армий «Центр», а в центре города уже налаживалась мирная жизнь.
В столпотворении, царившем в приемной военного коменданта города, мало кто обращал внимание на молодую, лет двадцати, девушку, робко державшуюся в дальнем углу. Она терпеливо ждала своей очереди. Пожилой майор-комендант с лицом, посеревшим от хронической бессонницы, устало отбивался от наседавших горластых пехотинцев и нагловатых интендантов. Постепенно толпа рассосалась, и девушка, собравшись с духом, нырнула в клубы сизого дыма, плававшего в кабинете.
Комендант оторвал взгляд от документов, которыми был завален стол, и с недоумением посмотрел на посетительницу. Она переминалась с ноги на ногу и, видимо, не знала, с чего начать разговор. Вымученная улыбка на лице майора придала ей уверенности. Краснея и пряча глаза, девушка упомянула про какого-то «очень хорошего немца» и осеклась. Брови у коменданта поползли на лоб, а в глазах полыхнул гневный огонек. За два года войны ему попадались только такие немцы, кто только стрелял, вешал и поджигал.
Анна Астафьева, так звали посетительницу, набравшись смелости, продолжила рассказ. Из него следовало, что на ее квартире находится немецкий солдат, который решил порвать с фашизмом и дезертировал из части во время отступления из Рославля. Опасаясь попасть под руку какого-нибудь заведенного боем красноармейца, он решил отсидеться, а потом попросил Анну сообщить о нем советскому командованию.
Здесь взгляд майора смягчился, жесткие складки, залегшие у рта, разгладились. Анна приободрилась и принялась его уверять, что Клаусу можно верить, что он хороший человек. Битый жизнью и начальством, опытный комендант не стал морочить себе голову «хорошим немцем» и направил девушку к военным контрразведчикам.
