Расчет оправдался. Курмис с полуслова понял, какой важный кадр попал в его руки, и незамедлительно сообщил в Берлин. Первый шаг в операции, от успеха которой через месяц-другой будут зависеть жизни и смерти тысяч советских солдат, был сделан. Дальше события развивались с калейдоскопической быстротой.
Часть вторая Визит к Кальтенбруннеру
На докладную начальника центра «Цеппелин-Норд» гауптштурмфюрера СС Мартина Курмиса на Потсдамерштрассе, 29, где находилось VI управление РСХА — политическая разведка службы безопасности, среагировали оперативно. Шифровка в кабинетах 6-го отдела не залежалась. Вечером того же дня с предложениями ведущего специалиста по русской агентуре штурмбанфюрера СС Вальтера Курека она легла на стол руководителя «Цеппелина» оберштурмбанфюрера СС доктора Гайнца Грефе. После ознакомления с ее содержанием Грефе позвонил Курмису и потребовал немедленно командировать Попова и Дуайта-Волкова в его распоряжение.
Ближайший поезд на Берлин отправлялся через час. К тому времени билеты, командировочные и спецпропуска на Дуайта-Волкова и Бутырина-Попова лежали на столе Курмиса. Поднятые среди ночи, они стояли перед Курмисом и сонно хлопали глазами. Гауптштурмфюрер был краток, так как там, в столице, уже вряд ли чем мог им помочь, и потому потребовал только одного — не быть идиотами и использовать подвернувшуюся возможность, чтобы проявить себя.
Прифронтовой Псков провожал Виктора и Николая перекличкой ночных патрулей и лязгом затворов автоматов. К вокзалу они добрались одновременно с приходом поездом. Паровоз сердито попыхивал парами. Из приоткрытых дверей тамбуров бледными полосками пробивался свет. На ступеньках застыли заспанные кондуктора и, помахивая фонарями, выкрикивали номера вагонов. Пассажиров оказалось не много. На фронте шли затяжные бои, и командиры не баловали своих подчиненных отпусками в фатерлянд.
Бутырин и Дуайт поднялись в полупустой вагон, прошли в купе и по-хозяйски заняли нижние полки. Сиплый свисток паровоза потонул в грохоте и лязге металла. Вскоре под мерный перестук колес Виктор не заметил, как задремал. Проснулся он поздно, солнце вовсю палило в окно. За ним мелькали ухоженные поля, ровные, как армейский плац, и расчерченные, будто по линейке, на идеальные квадраты и прямоугольники дороги без единой выбоины, лужайки, подстриженные словно под гребенку, у сверкающих свежей краской фольварков и кирх.
Здесь, в самом сердце военной машины Германии, Восточной Пруссии, эти идиллические картинки мирной жизни представляли разительный контраст с теми чудовищными разрушениями, которые еще вчера стояли перед глазами Виктора. Он уже больше не мог спокойно смотреть на это бюргерское благополучие и слышать звучавшую в коридоре гортанную немецкую речь и раскатистый смех. Перед глазами невольно возникали исковерканные взрывами подводы, машины и вагоны, раздавленные гусеницами танков десятки человеческих тел — женщин, стариков и детей. От жутких воспоминаний Виктор поежился и, чтобы на время забыться, зарылся в газеты и журналы, которые неугомонный Николай натащил в купе.
В столицу Германии они приехали поздним вечером. Поезд бесшумно остановился у сверкающей идеальной чистотой платформы. Николай, подхватив чемодан, первым вышел из вагона и завертел головой по сторонам, высматривая встречающего от «Цеппелина». Виктор встал рядом.
Встретил их худощавый, напоминающий юношу обер-штурмфюрер. На вид ему было не больше двадцати. Над верхней губой пробивалась редкая щетка усов, на щеках играл нежный девичий румянец. При ближайшем рассмотрении курьер для особых поручений из специальной команды СД Алоиз Гальфе оказался не настолько юн. Под его остекленевшим взглядом Виктор почувствовал себя неуютно. В нем сквозило холодное презрение к прибывшим с периферии провинциалам.
Дуайт проглотил обиду и молча пошел за Гальфе. На привокзальной площади их поджидала машина. Вышколенный водитель запихал вещи в багажник и, не проронив ни слова, уверенно повел машину по знакомому ему маршруту. Виктор приник к стеклу и с жадным любопытством разглядывал Берлин, город, который когда-то укрыл его дядю, петербургского большевика, от ищеек царской охранки.
За прошедшие десятилетия с городом и его жителями произошло, казалось, немыслимое. Кучка нацистов, свившая свое гнездо в прокуренных подвалах баварских пивных, за короткий срок сумела вывернуть наизнанку и Берлин, а вместе с ним и всю Германию, и степенных и рассудительных Гансов и гертруд. Рожденные их безумием губительные идеи национализма в короткий срок заразили души миллионов немцев перспективой завоевания мирового господства и создания Тысячелетнего рейха.
Виктор, сжав кулаки, продолжал напряженно всматриваться в город и его обитателей. Он уже давно пытался найти ответ на мучительный вопрос: как могло произойти столь разительное превращение целой нации в кровожадное чудовище? Как?! Серые стены домов и одинаковые, напоминающие театральные маски лица немцев были немы и безлики. По маскам сущность души не определишь.
Виктор замкнулся в себе и перестал обращать внимание на неугомонного Николая. Тот живо реагировал на то, что происходило вокруг, и пытался тормошить вопросами Гальфе, но вскоре и ему надоело смотреть по сторонам.
Начались пригороды Берлина. За увитыми плющом металлическими оградами, линялыми лубочными картинками мелькали виллы и частные пансионаты. Виктор гадал, куда их везет Гальфе, но тот хранил гробовое молчание. За несколько километров до Ораниенбурга водитель свернул на лесную дорогу. Она серой змейкой петляла среди густого соснового бора и закончилась перед высокими металлическими воротами.
В глаза, как в Пскове, не бросались караульные вышки с часовыми, а слух не оглушал лай сторожевых псов. Лишь внимательный глаз мог заметить поблескивающую на солнце серебристую нить провода высокого напряжению, идущего поверх крепостного парапета, а в угловых башнях угадывались искусно замаскированные пулеметные гнезда. Вместо привычных рядов колючей проволоки по периметру замкнутой петлей вытянулась аллея из аккуратно подстриженных молодых лип. За ними на длинных металлических штырях висела сетка-«путанка».
На территории вместо привычного плаца перед главным корпусом раскинулся пышный розарий. Прямые, как стрелы, дорожки были тщательно посыпаны золотистым песком. Сам замок и примыкающие к нему постройки дышали патриархальной стариной и напоминали загородный пансионат для заслуженных ветеранов партии. Лишь частые глухие хлопки, доносившиеся из подземного тира, где будущие суперагенты и супердиверсанты «вострили себе глаз и набивали руку», нарушали благостную тишину и напоминали, что здесь находится лагерь особого назначения Главного управления имперской безопасности.
В холле гостиницы Виктора и Николая встретил детина с непроницаемым лицом и проводил их на второй этаж, открыл двери двух соседних номеров и оставил одних. Не успели они расположиться, как в коридоре послышались шаги. Вместе с Гальфе появился рыжеволосый крепыш среднего роста с фигурой борца и холодным взглядом профессионального убийцы. Это был начальник лагеря особого назначения гауптштурм-фюрер СС Зигель. Окинув новобранцев цепким взглядом, он, словно хорошо заученный урок, провел с ними инструктаж. После этого Виктор и Николай остались наконец одни и принялись обживать новое место.
