До приема у Кальтенбруннера оставались считаные минуты, и Грефе пришлось на ходу втолковывать Виктору и Николаю как вести себя и что отвечать на его вопросы. Перепрыгивая через ступеньки, они поднялись в особый сектор. Здесь все, начиная с исполинского часового и заканчивая мрачными серыми стенами коридора, было пропитано духом аскетизма и суровой неподкупности.
На пороге приемной Кальтенбруннера Грефе суетливо поправил сбившуюся нарукавную повязку и пригладил рукой растрепавшуюся прядь волос. Имя «несгибаемого и беспощадного Эрнста» нагоняло страх не только на врагов рейха, но и на соратников по партии. Редкая улыбка на его иссушенном, как кора дуба, лице, испещренном шрамами от ударов шпаги, напоминавшими о временах бурной студенческой молодости, могла ввести в заблуждение только непосвященных. После убийства в 1942 году в Праге английскими агентами группен-фюрера СС Гейдриха он жестоко отомстил за смерть своего предшественника. В первый же день после назначения на освободившуюся должность по его приказу были арестованы и расстреляны тысячи чехов. Потом железной рукой он навел порядок в собственном «хозяйстве». Десятки проштрафившихся офицеров отправились на фронт искупать кровью допущенные в работе промахи.
Разоблачение «Красной капеллы», сети русских агентов, сумевших пробраться в святая святых — в Главный штаб авиации и таскавших секреты из-под носа Геринга, захват большевистской резидентуры и ее руководителя в Бельгии подняли авторитет Кальтенбруннера в глазах фюрера. Гитлер без тени сомнения доверял ему расправы не только над внутренними врагами рейха, но и все чаще полагался на его разведывательные доклады, чем на абвер, начавший терять нюх. Агенты Главного управления имперской безопасности активно действовали в Швейцарии, США, Британии и регулярно добывали ценную информацию о планах западных союзников СССР. Но судьба войны решалась не в пустынях Африки, а на Восточном фронте, на бескрайних русских просторах.
До начала операции «Цитадель», которая, по всем расчетам, должна была переломать хребет упрямому русскому «медведю», оставалось меньше месяца. Совещания у фюрера заканчивались одним и тем же: он требовал от разведки одного — проникнуть под завесу стратегической тайны и разгадать замыслы коварного Сталина. Несмотря на массовую засылку агентуры в тыл Красной армии (только весной абвер и «Цеппелин» забросили свыше 240 разведывательно-диверсионных групп), результаты их работы оказались плачевными. Большинство агентов было ликвидировано в первые дни после заброса, а оставшиеся в живых долго не задерживались на свободе. Несколько десятков групп, которым повезло больше, тоже не могли похвастаться особыми результатами — поступавшая от них информация носила тактический характер.
Поэтому агента Попова с его родственником, ответственным работником НКПС, Кальтенбруннер воспринял как дар божий. Вербовка Леонова открывала прямой доступ к стратегическим секретам Сталина. Планы перевозок, которые планировались в Наркомате путей сообщений и затем докладывались Кагановичем высшему руководству страны, позволяли заблаговременно узнавать о будущих ударах русских армий. Рейхсфюрер Гиммлер тоже зацепился за группу «Иосиф» и взял на личный контроль подготовку к операции. Все это выводило ее на такой уровень, что Кальтенбруннер решил своими глазами посмотреть на перспективных агентов.
Первым в кабинет вызвали Дуайта-Волкова. Вместе с ним вошел и Грефе. От волнения перед глазами Николая все плыло и сливалось. На непослушных ногах он прошел к столу, не помнил, как сел на стул, и долго не мог понять вопрос. Постепенно ровный тон и деловитость Кальтенбруннера вернули ему уверенность в себе. Судя по всему, разговор вызвал живой интерес у шефа германской спецслужбы. Его занимала не только предстоящая операция, но и более широкий круг вопросов. Кальтенбруннер будто забыл про Грефе и теперь обращался только к Дуайту. Он пытался разобраться во многом: почему такой большой отсев среди кандидатов в агенты из русского контингента? в связи с чем происходят их частые провалы? почему невысок уровень достоверности добываемой ими разведывательной информации? что надо сделать, чтобы изменить положение к лучшему?
И таких «почему» и «что надо делать» Николаю, видимо, пришлось бы слышать еще долго, если бы не звонок: Кальтенбруннера срочно вызывали в ставку Гитлера. Прием закончился.
После этого «Предприятие «Джозеф» перешло в практическую стадию подготовки к переброске за линию фронта. Остаток дня и весь следующий день для Виктора и Николая пролетели в невероятно быстром темпе; все было связано с предстоящим вылетом.
В ночь на 19 июня 1943 года плотные облака, казалось, стелились над самой землей. В них, словно в вате, тонул надсадный гул моторов крадущегося в кромешной темноте «Хейнкеля-111» — спецсамолета из особой эскадрильи рейхсфюрера СС Гиммлера. На подлете к железнодорожной станции Егорьевская, в Подмосковье, он сбросил скорость, сделал крутой разворот и на мгновение будто завис в воздухе. Прошло еще несколько секунд, и в ночном небе распустились огромными тюльпанами купола двух парашютов. Вскоре камыши, обрамлявшие озеро, скрыли парашютистов, приземлившихся на кромке берега.
Так началась активная фаза операции «Предприятие «Иосиф» («Джозеф»), задуманная гитлеровским разведорганом «Цеппелин» VI управления РСХА.
Ранним утром 20 июня в Егорьевский районный отдел НКВД вошел мужчина и заявил дежурному, что является за-фронтовым разведчиком Особого отдела Северо-Западного фронта Северовым, внедренным в германскую разведку, которая направила его с напарником Волковым для выполнения специального задания. Через несколько часов Виктора и Дуайта доставили на Лубянку.
При встрече с начальником 3-го отдела Смерша полковником Георгием Утехиным Виктор доложил о выполнении задания. Кроме главной цели, которую перед ним и Дуайтом поставил Кальтенбруннер, — вербовка «Л» и теракт против Кагановича, ему было еще что доложить. Установочные и характеризующие данные на 133 гитлеровских агентов, 18 фотографий сотрудников «Цеппелина», 9 оттисков печатей и штампов, образцы подписей ряда руководителей, а также специальный пистолет и заряды с отравляющим препаратом, сконструированные в спецлаборатории Главного управления имперской безопасности, поступили в распоряжение Смерша.
Информация о планируемом гитлеровскими спецслужбами террористическом акте против Кагановича была немедленно направлена в НКВД.
25 июня после детального опроса Бутырина и Дуайта и перепроверки полученных от них данных Утехин доложил Абакумову рапортом основное их существо и высказал предложение:
«В связи с тем, что группа {« Иосиф ». — Авт.) имеет очень интересное задание, по которому можно осуществить серьезные контрразведывательные мероприятия, как вызов, например, квалифицированных вербовщиков, данную группу целесообразно включить в радиоигру. Первую радиограмму установить 26 июня т. г., передав радиограмму следующего содержания: «Приземлилсяхорошо. Следующая связь 2 июля в 21 час». Текст будет передан на немецком языке… Прошу Вашей санкции».
В обсуждении этого предложения принял участие помимо Абакумова и Утехина начальник 3-го отдела полковник Владимир Барышников. Совещание было коротким. Небольшой спор возник, когда речь зашла о названии предстоящей операции. В конце концов остановились на «Загадке». И когда все вопросы были сняты, Абакумов размашисто красным карандашом поставил свою подпись на докладной Утехина.
