На следующий день контрразведчики принялись готовить в Малаховке, на служебной даче, радиоточку для работы радиостанции «Иосифа», а в Москве — конспиративную квартиру для проживания на тот случай, если в «Цеппелине» задумают направить курьеров для проверки. Свой выбор они остановили на доме № 11 в Тихвинском переулке. Одновременно за Дуайтом было установлено плотное негласное наблюдение. В руководстве Смерша не исключали того, что в преддверии Курской битвы в гитлеровской спецслужбе решили, в свою очередь, завязать с ними крупномасштабную оперативную игру. В ней, вполне вероятно, Бутырину могла отводиться роль ширмы, за которой с помощью Дуайта «Цеппелин» решал бы свои задачи. Как в Смерше, так и в гитлеровской разведке с нетерпением ждали первых шагов своих подопечных.
Следующий ход контрразведчики Смерша сделали 26 июня. На служебной даче в Малаховке в 23.45 по берлинскому времени в эфире прозвучали позывные радиста «PR 7»:
«Легализация прошла успешно. «Л» в служебной командировке до 25 июля. Ищем других знакомых и постоянную квартиру. «PR 7»
Группа «Иосиф» приступила к выполнению задания.
Часть третья
«Загадка»
Первым о радиограмме «Иосифа» в «Цеппелине» узнал штурмбанфюрер СС Мартин Курмис. Несмотря на то что за его спиной были десятки успешных забросок агентов в советский тыл, с таким нетерпением, как сейчас, он никогда не ждал сообщений от Попова и Волкова. В течение последних дней все его мысли вольно или невольно возвращались к ним. Так удачно начавшийся старт его карьеры в Берлине теперь во многом зависел оттого, как сложится дальнейшая судьба группы «Джозеф» («Иосиф») в далекой Москве.
После первого сообщения об успешном приземлении позывные «PR 7» пропали из эфира, и все это время Курмис не находил себе места. Задолго до начала службы он приходил в отдел забросок и первым делом начинал названивать в радио-центр. Каждый раз дежурный отвечал одно и то же: «PR7» на связь не выходит, на вызовы радиоцентра не отвечает».
28 июня положило конец сомнениям и наихудшим предположениям. Едва Курмис вошел в кабинет, как на столе зазвонил телефон. Он сорвал трубку и услышал в ней голос дежурного по радиоприемному центру «Цеппелин». Бодрые интонации в его голосе заставили радостно встрепенуться сердце. В своих предчувствиях он не обманулся: это действительно была долгожданная радиограмма «Иосифа», и, пренебрегая конспирацией, Курмис попросил зачитать. Две скупые строчки из донесения агентов прозвучали для него самой желанной музыкой, даже отсутствие на месте «Леонова» не омрачило настроения. Возвращение в Москву главного фигуранта в будущей операции было лишь делом времени.
Счастливый Курмис с трудом дождался появления в управлении Курека и поспешил порадовать новостью. Тот был на взводе, и для того имелись причины. Из-под Курска, где вот-вот должно было начаться грандиозное сражение, приходили со-общениея одно хуже другого. Накануне две разведывательнодиверсионные группы, оставшиеся из семи заброшенных в июне, тоже попали под «колпак» советской контрразведки и перестали существовать.
Сияющий Курмис, а еще больше — оживший «Иосиф» смягчил горечь от неудач. Настроение несколько улучшилось. Первый шаг в операции был сделан, и сделан успешно. Однако доклад Грефе принял без большого энтузиазма. Радиограмма «Иосифа», с одной стороны, развеяла возникшее было сомнение в успешной легализации агентов в Москве, а с другой, из-за отсутствия на месте «Леонова» не приблизила к главной цели — к секретам.
До начала операции «Цитадель» — сокрушительного удара по русским под Курском и Орлом — оставалась всего неделя, а ему до сих пор нечего было доложить шефу, Кальтенбруннеру. «Цеппелин» и он, оберштурмбанфюрер СС Гайнц Грефе, также оставались далеки от тайных планов контрнаступления Красной армии, как и месяц назад, когда затевалась эта многообещающая комбинация с Поповым и его высокопоставленным родственником в Наркомате путей сообщения.
Контрразведка Смерш и НКВД, казалось, не имели слабых мест. Сплетенная ими густая сеть не позволяла разведывательным группам абвера и «Цеппелина» пробиться к главным секретам. Поэтому «Леонов», а еще больше — его информация о воинских перевозках на Восточном фронте нужны были штабам вермахта как воздух. Ждать до 25 июля Грефе не мог и распорядился направить «Иосифу» срочную радиограмму с требованием немедленно выехать на место, в Тбилиси, и там провести вербовку «Леонова».
Курек в душе был против этого, так как понимал опасность подобной поездки для агентов, не успевших легализоваться как следует, но, зная положение Грефе наверху, промолчал. За провалы тому каждый день приходилось отдуваться на ковре у Кальтенбруннера, который требовал действий, а не пустых обещаний. Грефе и Куреку не оставалось ничего другого, как форсировать операцию. В адрес «Иосифа» была отправлена внеочередная радиограмма.
3 июля в ответ в эфире зазвучали позывные «PR 7». «Иосиф» сообщал, что «Леонов» до конца командировки будет находиться в Тбилиси, а предпринятая попытка выехать к нему едва не привела к провалу. Руководству «Цеппелина» ничего другого не оставалось, как отменить свой приказ и отложить вербовку до возвращения «Леонова» в Москву.
Через двое суток сжатая до предела под Курском и Орлом гигантская пружина войны с чудовищной силой распрямилась. Ранним утром 5 июля, в 2 часа 20 минут, советские войска провели упреждающую контрподготовку силами двух фронтов. Предрассветную тишину расколол залп тысяч орудий.
Ураганный огонь снес с лица земли передовые укрепления гитлеровских войск. Казалось, ничто живое не могло уцелеть в этом огненном смерче, но «Цитадель» вермахта устояла. Придя в себя, немецкие войска перешли в наступление на участках Брянского и Центрального фронтов. Танковые клинья, несмотря на понесенные потери, вгрызались в оборону советских войск. Но через неделю их наступательный потенциал иссяк. 12 июля части Брянского, Западного, а 15-го — и Центрального фронтов сами перешли в наступление.
«Цитадель» рухнула. И напрасно Гитлер взывал к беспощадной борьбе с заклятым большевизмом, победный грохот советских орудий заглушал его истошные вопли, а деморализованные войска вермахта откатывались на запад.
В те последние июльские дни 43-го года в Берлине в штабе вермахта и руководстве Главного управления имперской безопасности царило уныние. Поэтому сообщение «Иосифа» о возвращении в Москву «Леонова» и встрече с ним было воспринято в «Цеппелине» без энтузиазма. Грефе вяло подтвердил свое распоряжение о скорейшей вербовке «Леонова». В последние дни болезнь подкосила здоровье Грефе, и все дела он свалил на штурмбанфюрера Вальтера Курека.
В руководстве Смерша не спешили форсировать события и оставляли себе поле для оперативного маневра. Ссылаясь на перемены в настроении «Леонова» после победы под Курском, «Иосиф» предлагал использовать его втемную. В Берлине, скрипя зубами, вынуждены были согласиться. В течение нескольких недель шел дежурный обмен радиограммами. Но до бесконечности тянуть время в Смерше не могли, и по распоряжению Абакумова было решено активизировать радиоигру.
