После мучительных раздумий Сыпачев пришел к мысли, как решить все проблемы одним махом. Большие деньги и быстро ему могли дать, какой полагал, только американцы или британцы за секретные сведения, которыми он владел. Прижимистость МИ6 англичан была общеизвестна, и поэтому он остановился на ЦРУ.
От исполнения задуманного Сыпачева отделял не один день. Страх разоблачения продолжал удерживать его от рокового шага. В памяти невольно всплывали арест и осуждение Сметаниных, Полякова, Баранова, а по ночам мучили кошмары. Полушепотом передававшаяся среди сотрудников ГРУ история последних минут жизни предателя Пеньковского, которого якобы живьем запихнули в печь крематория, во сне вызывала жуткое видение: это не Пеньковского, а его, Сыпачева, жарили на раскаленных углях.
Наступал новый день. Страх рассеивался. И уступал место подленьким мыслям. В конце концов жажда денег и надежда на русское авось взяли верх. Сыпачев сделал решительный шаг к предательству…
День 26 февраля 2002 года для дежурившего на посту у южных ворот посольства США в Москве старшего лейтенанта милиции Сергея Савенко мало чем отличался от предыдущих. От крепкого мороза перехватывало дыхание, а на глазах невольно наворачивались слезы. Кутаясь в ворот постового тулупа, Сергей внимательным взглядом встречал и провожал редких прохожих. Одни настороженно, другие с любопытством косились на особняк американского посольства, ощетинившийся антеннами, и, подгоняемые ветром и строгими взглядами постовых милиционеров, торопливо проходили дальше.
Стрелки часов подбирались к одиннадцати. Приближалось время смены. Сергей в душе предвкушал, как в дежурке отогреется горячим кофе и даст отдохнуть гудевшим от усталости ногам. Но в это время его внимание привлек мужчина среднего роста, закутанный шарфом по самые глаза. Неуверенным шагом он приближался к посту. На вид ему было не больше пятидесяти, в одежде ничем не отличался от среднего москвича. Сергея привлекли его глаза: они настороженно бегали по сторонам, а в глубине их плескались сомнение и страх.
Савенко напрягся, опасаясь возможной провокации или хулиганской выходки, которые время от времени устраивали ура-патриоты и душевнобольные против посольства США и его сотрудников. Неизвестный, оглянувшись по сторонам, после секундного колебания неуверенно шагнул к воротам. Сергей преградил путь и потребовал документы. Подрагивающей рукой тот вытащил из кармана пальто и предъявил для проверки паспорт на имя Сыпачева Александра Евгеньевича.
Сергей просмотрел страницу за страницей. Место рождения — город Краснокамск Пермской области, прописка — московская. После чего испытывающим взглядом прошелся по хозяину. Тот еще больше занервничал и на вопросы, к кому и с какой целью направляется в посольство, стал давать путаные объяснения, затем смешался и, развернувшись, быстрым шагом удалился.
С того времени прошло около пяти часов. Савенко снова заступил на пост. Подходил к концу рабочий день, и на улицах, несмотря на усиливающий мороз, стало заметно оживленнее. Его наметанный взгляд издалека приметил Сыпачева. На этот раз он действовал более решительно и уверенно назвал имя американского дипломата, назначившего ему встречу. Прошло несколько минут, и к нему вышли два сотрудника посольства. Вместе с ними он зашел в здание и находился там до 17.20. О чем говорили с ним американские дипломаты, Савенко, конечно, не мог знать, но нервозное, со странностями поведение Сыпачева не осталось без его внимания.
В тот же день информация на нервного посетителя посольства США поступила в органы ФСБ. Результаты предварительной проверки заставили контрразведчиков насторожиться. Сыпачев оказался военнослужащим. И не просто военнослужащим российской армии, а полковником ГРУ! Вскоре эта настороженность переросла в нечто большее. У них появились серьезные основания подозревать Сыпачева в шпионской деятельности. Они установили, что какого-либо задания у своего руководства на посещение посольства США он не получал. Более того, по команде о своем визите, как положено, никому не доложил.
Несанкционированный выход Сыпачева на контакт с американцами заставил сотрудников контрразведки принять быстрые и энергичные меры по внесению ясности в существо возникших против него подозрений. С учетом его прямого доступа к секретам, составляющим государственную тайну, осведомленности о кадровом составе и перемещениях сотрудников в аппарате ГРУ, а также о ряде разведывательных операций, проводимых российской военной разведкой за рубежом, малейшее промедление в проверке грозило серьезным ущербом национальным интересам страны. Поэтому сразу же после поступления в ФСБ информации на Сыпачева из числа опытных сотрудников была создана оперативная группа; к работе она приступила в тот же день.
В первую очередь контрразведчики стремились выяснить, какие обстоятельства побудили опытного военного разведчика Сыпачева, хорошо знавшего все последствия такого шага, сунуться в «осиное гнездо» шпионажа. Анализ предварительно собранных на него оперативных материалов давал основания предположить, что семейные неурядицы, после которых он был вынужден оставить жене квартиру, и нужда в деньгах могли стать серьезным мотивом, подтолкнувшим на контакт с американской разведкой.
Эта версия требовала документального подтверждения. С того дня оперативные и технические службы ФСБ с санкции суда взяли под плотный контроль каждый шаг Сыпачева. Первое подтверждение об установлении им шпионской связи с американской разведкой поступило в конце марта 2002 года. Спустя три недели после визита в посольство США на его телефон проследовал звонок. В короткой беседе Сыпачев и пока неизвестный контрразведчикам собеседник прибегали к условностям, но профессионалам они сказали многое. Оперативная версия о шпионском характере его отношений с сотрудниками американского посольства в Москве находила подтверждение.
29 марта Сыпачеву последовал очередной звонок. В состоявшемся коротком разговоре собеседник предложил ему в тот же день встретиться возле магазина IKEA в городе Химки Московской области. Он согласился и, когда наступил вечер, направился к месту встречи. По пути несколько раз менял транспорт и осуществлял проверку с целью выявления за собой наружного наблюдения. Эти действия еще больше усилили подозрения контрразведчиков в том, что Сыпачев направляется не на прогулку, а на явку.
Около магазина IKEA его поджидал сотрудник американской резидентуры в Москве. Разговор между ними занял всего несколько минут. Денег, на которые так рассчитывал Сыпачев, он не получил — их предстояло еще отработать. В конверте, что незаметно перешел из рук в руки, лежали первое шпионское задание и инструкция о порядке постановки сигнала готовности к выходу на очередную явку для передачи собранной информации.
В выборе способа связи и обмена шпионскими материалами с Сыпачевым американская разведка не стала оригинальничать. Ее страсть к тайникам и необъяснимая привязанность к московским фонарным столбам и стенам были хорошо известны российской контрразведке еще со времен разоблачения Пеньковского. Тогда тоже для обмена сигналами связи использовали фонарные столбы, троллейбусные остановки и предметы дамского туалета.
В тот день, 29 марта, на встрече у магазина IKEA американский разведчик не стал перегружать инструктажами вновь завербованного, но уже достаточно искушенного в тайных делах агента, а сразу перешел к делу. Он предложил Сыпачеву производить обмен шпионскими материалами через тайник на пешеходном переходе, проходившем над железной дорогой неподалеку от станции метро «Студенческая». Сигналом о закладке тайника должна была служить метка красного цвета размером 15 сантиметров, выполненная на бетонном фундаменте дома № 17 по улице Минской.
