Я взяла тонкую бумагу дрожащими руками. Верх конверта был аккуратно разрезан: дядя Джек прочел письмо и запер в тайном отделении сейфа. Едва дыша, я вытащила страницу и развернула ее.
Пятница, 6 апреля
Дорогой Джек,
Надеюсь, ты прочтешь письмо. Ты давно не отвечал на мои звонки, но эти слова, пожалуйста, обязательно прочти.
Во-первых, это я хотела сказать тебе годами. Прости. От всего сердца я извиняюсь за все. Я не могу сказать, что ты во всем был прав, но теперь я знаю, что во многом ошибалась. Я только начинаю осознавать, насколько.
Я хочу сказать больше, правильно извиниться, но есть дело важнее.
Двадцать лет я скрывала гримуар. Я знаю, что ты оставил этот долг. Я знаю, что отказалась делиться с тобой благами и бременем, но я была уверена, что знала, как скрыть его.
Джек, думаю, кто-то знает. Я не буду описывать все подозрения, но за последние пару недель знаки стали заметными. Кто-то охотится на нас. Я боюсь за свою семью… и твою. Если они нашли меня, могут найти и тебя. Ты знаешь, что нас ждет, что будет, если они найдут нас.
Я не знаю, что делать. Я не знаю, как защитить семью. Мне нужна твоя помощь. Мы с моей семьей нуждаемся в тебе.
Я буду ждать у телефона. Прошу, помоги мне, Джек.
Сара
Слезы мешали видеть. Я тихо охнула, сердце разбивалось на кусочки. Амалия осторожно забрала письмо из моих дрожащих рук. Она читала его, а я пыталась взять себя в руки, но не выходило. Я разваливалась, рана от смерти родителей открылась.
— Кто-то охотился на гримуар? — прошептала Амалия. — И твоя мама знала, что была в опасности?
Боль сотрясала меня. Я забрала письмо, чтобы смотреть на имя мамы и ее почерк.
— Робин, как умерли твои родители?
— Авария, — голос был сухим хрипом. — Ночью из-за дождя. Не справились с управлением и слетели с дороги. Умерли раньше, чем прибыли врачи.
Амалия сжала губы, лицо смягчило сочувствие.
— Шестое апреля, — пробормотала я. — Она написала это за неделю до смерти.
Я резко вскочила на ноги. Сжав письмо в руке, я пошла по обломкам. Амалия не пошла за мной, разглядывала остальное содержимое папки.
Я выбралась на дорожку. Пасмурное небо нависало низко, и ветер холодил мое заплаканное лицо.
Мама боялась за свою жизнь и за семью. За неделю до смерти она просила дядю Джека помочь ей. Он позвонил или проигнорировал просьбу? Он оставил ее бороться с опасностью, зная, что ее смерть даст ему шанс забрать гримуар себе?
Он получил гримуар. И первым делом призвал демонов с именами оттуда и продал их гильдии плутов. Мама всю жизнь прятала гримуар, и он предал ее усилия через месяцы после ее смерти.
Я прижала письмо к груди, другую ладонь сжала в кулак, ногти впились в кожу.
— Пайилас?
Я вздрогнула, испуганно пискнув. Заилас смотрел на меня, стоя в двух футах от меня.
— Что? — спросила я, вытирая слезы с лица.
— Ты ранена?
— Нет.
Он с подозрением смотрел на меня. Он спрашивал про рану, видимо, связал с этим слезы. Было больно как от раны, и он почти не ошибся, но я не видела смысла объяснять демону эмоциональные раны.
Его хвост метался в стороны.
— Я ощущаю запах боли.
Я отпрянула на шаг.
— Запах? Как?
Его ноздри раздувались.
— Я не ощущаю запах твоей крови. Где болит?
— Я не ранена, — я вздохнула и помахала письмом. — Моя мама написала это. Она умерла семь месяцев назад. Больно от напоминания, что ее нет.
Он склонил голову.
— От этого тебе больно?
— Да.
Длинная пауза.
— Zh’ūltis.
Я даже не вздрогнула, когда он назвал меня глупой за горе по смерти матери. Он был демоном. Печаль и любовь были ему непонятны.
— Это человеческое. Тебе не понять.
— Хм, — он оглядел развалины. — Если бы ты была сильной, больно бы не было.
Я закатила глаза и вытерла последнюю слезу. Еще укол про то, какой слабой я была. И я не парировала, а повернулась к гаражу, хотела найти Амалию.
— Ты не была готова потерять ту, что защищала тебя.
Я чуть не пропустила его тихие слова. Я повернулась к Заиласу.
— Что ты сказал?
Он смотрел на меня.
— Я нашел запах свежей крови в доме.
— Что?
— Тц. Ты глухая и глупая, пайилас?
— Насколько свежим был запах?
Он повел плечами.
— Не знаю. Запах слабый. След ведет, — он указал на задний двор, — туда.
— Тогда проверим, — я сделала пару шагов и поняла, что он не следует за мной. Я хмуро оглянулась. — Ты идешь?
— Я иду, — заявил он. — Ты остаешься тут.
— Что? Но… разве ты не пришел за мной, чтобы мы пошли вместе?
— Нет, — он фыркнул. — Я пришел сказать тебе, чтобы ты не шумела.
— Шумела?
— «Заилас, Заилас, где ты? Вернись!» — акцент пропал, когда он изображал мой голос. — Я не могу охотиться, если ты шумишь.
Я прижала два пальца к виску и чуть помассировала, надеясь отогнать головную боль, подступившую к глазам.
— Я иду с тобой.
— Ты не можешь охотиться.
— Я буду тихо следовать за тобой.
— Нет.
Я хмуро посмотрела на него.
— Что ты сделаешь? Свяжешь меня, чтобы я не пошла следом?
Он прищурился, словно думал, удалось бы ему это. Раздраженно выдохнув, он пошел прочь. Нетерпеливый демон точно не стал бы ждать, пока я скажу Амалии, куда мы пошли.
Безумно взглянув на гараж, я поспешила за ним, игнорируя голосок в голове, говорящий, что эта идея была плохой.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Заилас обогнул развалины дома и замер, чтобы вдохнуть. Его шаги были медленными, со зловещей грацией. Он крался к деревьям в дальней части территории поместья. Тени сомкнулись над нами, и даже в нескольких шагах от меня он сливался с полумраком. Он обошел высокий кипарис с опущенными ветвями от веса темно-зеленой хвои.
— Пайилас, — тихо прорычал он, — ты слишком громкая.
— Я ничего не говорю, — прошипела я.
— Ты очень шумно ходишь.
Я посмотрела на свои сапоги. Я шагала осторожно. И земля была мокрой от постоянных декабрьских дождей, так что листья стали кашей. Каша была тихой.
