Пес завилял хвостом и покладисто тявкнул.
Мысленно старик называл Илью именем своего погибшего друга и теперь ругал себя за это. Будто тем самым накликал на человека беду.
Он вернулся в дом, достал из тайника шкатулку с деньгами, взял половину. Потом подумал и сунул в карман оставшуюся часть.
– Ничего, скоро зарплата и пенсия. Проживем.
Время до момента выхода из дому тянулось страшно медленно, и Константин Федорович то и дело поглядывал на часы. С трудом дождавшись двенадцати часов, стал на лыжи и побежал к станции.
Илья не приехал ни в два, ни в три часа. Но Константин Федорович ждал его почти до четырех, томимый дурными предчувствиями и в то же время надеясь, что Илья вот-вот вернется.
Дождавшись очередной маршрутки и не обнаружив в ней Илью, он заходил в помещение небольшого магазинчика и стоял там у окна.
– Ну что, опять не приехал? – лениво протирая прилавок, спросила продавщица. – Кого хоть встречаешь, отец?
– Сына, – буркнул Константин Федорович.
– Сы-ы-на... Вона как... А я че-то думала, будто ты бобыль... А чего же...
Должно быть, она хотела спросить, почему сын отца к себе в город не забрал или еще какую-нибудь очередную глупость, но старик не дал ей договорить..
– Ты извини, мне пора.
Он нахлобучил шапку на голову и вышел в сумерки. Дольше ждать смысла не было: если Илья не приехал вовремя, значит, с ним действительно что-то случилось.
Старик сел в маршрутку, идущую в Москву, и, закрыв глаза, принялся молиться.
* * *
Когда он добрался к дочери своего давнего друга, десять лет назад умершего от инфаркта, было уже совсем темно. Он поднялся на верхний этаж высотного дома и надавил на кнопку звонка. В квартире заливисто залаяла маленькая собачка.
– Лия, фу! – грозно раздалось за дверью, и на пороге появилась розовощекая и голубоглазая толстушка Марина. – Константин Федорович, – всплеснула она руками. – Какими судьбами?
– Не прогонишь, Мариночка? – входя, спросил старик. – Помощь мне нужна. Человек пропал.
– Какой человек? Кем он вам приходится?
– Я не могу сказать. Было б можно – все рассказал бы. А так – просто поверь на слово. Хороший человек. И, чувствую, без меня он не справится.
– Ну ладно. Нет так нет. Проходите, Константин Федорович, тапочки на нижней полке, переобувайтесь и пальто снимите. Сейчас будем чай пить.
Чихуахуа, по кличке Лия, вертелась тут же, обнюхивая ноги и вертя хвостом, как вентилятором.
Старик неторопливо разделся, поставил в угол лыжи, рядом – свои ботинки и затем прошел вслед за Мариной к телефону.
– Вот, – она придвинула к нему аппарат и записную книжку, где красным фломастером был обведен семизначный номер, – звоните сразу в Бюро регистрации несчастных случаев. Я уже всю эту процедуру наизусть знаю, еще когда папа мой пропал в первый раз, проходила. Потом бабушку так же разыскивала. Нашла. Она головой ударилась – поскользнулась на льду и на время память потеряла.
– Да, Марина, я помню ту историю с Марией Власьевной. И с твоим отцом...
– Ладно, не буду мешать. Звоните, а я пока пойду, оладий напеку. Как раз перед вашим приходом тесто поставила.
Константин Федорович согласно кивнул и принялся нажимать на кнопки. С кухни ароматно потянуло жарящимися блинами.
– Ну что, – через полчаса спросила Марина, входя в комнату, – есть результат?
– Нет. Телефон то занят, то не отвечает.
Она вытерла руки о передник и взяла записную книжку.
– А вы правильно номер набираете?
– Конечно.
– Неужели не работают? – Марина задумчиво смотрела в пространство, вспоминая. – Мне кажется, я в любое время дозванивалась. Но я могу ошибаться.
На овальном столе посреди комнаты стоял открытый ноутбук. Она прошла к нему и, сев, легко застучала по клавишам. Потом быстро написала что-то в блокноте и подошла к Константину Федоровичу. Он все еще продолжал упорно дозваниваться.
– Бесполезно, – сказала она, – у них рабочий день уже закончился. Я только что в интернете посмотрела: Бюро работает с десяти утра до пяти вечера. Придется на все другие номера подряд звонить, больницы и морги проверять. Спиртным ваш опекаемый не увлекался, в вытрезвитель не мог попасть?
– Нет.
– Тогда это исключаем. Начинайте с милиции, потом звоните в «Скорую помощь». Я сейчас закончу готовить, тоже подключусь, помогу.
Константин Федорович, нажимая кнопки телефона и ожидая ответа, размышлял. Странно, но за короткий период времени Илья стал для него близким, даже родным человеком. Старик и сам не мог бы толком объяснить, отчего это произошло. Может, потому что ухаживал за ним, как за младенцем, пока Илья был в беспамятстве, а может потому, что до сих пор не смирился со смертью друга Кости. Но думать о том, что он больше никогда не увидит своего неожиданно обретенного «квартиранта», было больно. Настолько, что щемило сердце и слезы наворачивались на глаза.
Выслушав очередной стандартный ответ, Константин Федорович поморгал, чтобы согнать слезу, скупо по-мужски протер глаза кулаком и решился на самое страшное: звонить в службу перевозки умерших. Если и там ничего не знают, тогда не так будет болеть душа. Значит, Илья жив.
Он подробно, в который раз, описывал приметы, и только когда услышал в ответ, что такого не поступало, вздохнул с облегчением.
– Ну что? – Марина подошла неслышно, и он вздрогнул при звуке ее голоса. – Есть результат?
– Среди мертвых не обнаружен, это уже хорошо.
– Дайте-ка я по одному номеру позвоню. Есть у меня давняя знакомая, она работает в больнице. Им часто привозят тех, кого подобрали на улице без памяти. Правда, мы с ней давно не общались, но, надеюсь, она мне в помощи не откажет.
Старик встал и, вытащив «беломорину», пошел на балкон курить. Он смотрел на серое московское небо, на котором так редко видны звезды, и думал, что хотел бы после смерти стать ветром. Маленьким вихрем в бесконечной Вселенной, чтобы, летая, навещать тех, кого любишь – живых, и тех, кто уже никогда по утру не пройдет босиком по траве. Он так задумался, что не заметил, как скурил папиросу до основания.
– Константин Федорович! – Марина острыми ноготками дробно стучала в балконную дверь. – Я, кажется, нашла!
Его окатило теплой волной, в душе радостью разлилась надежда.
– Жив?
– Да. И похоже, именно он. Приметы совпадают.
– Я прямо сейчас поеду.
– Не надо сейчас. Вас все равно к нему не пустят, разве что продукты передать. Но вряд ли ему теперь до еды – сотрясение мозга у него. Я предлагаю вам у меня переночевать. А утром я попробую добиться, чтобы вас к нему пустили.
