– Да, – Александра склонилась к столу и быстро написала: «1234qwerasdf» – На mail.ru.
– Как ты эту ерунду запомнила? – ошалело посмотрела на нее Настя.
– Да все очень просто: первые четыре клавиши трех рядов сверху. Клавиатуру я знаю хорошо, так что мне трудно перепутать.
Настя помрачнела.
– Ох, не нравится мне это.
– Почему?
– Да потому что такие странные имена емелькам дают, только когда пользоваться почтовым ящиком больше не собираются. – Она застучала по клавишам, – дальше – «mail.ru»?
– Нет, list.ru. Что ты собираешься делать?
Настя хохотнула.
– Что-что... Взломать! Меня Лешик научил кое-каким штучкам. Он хоть и малахольный временами бывает, но голова у него работает хорошо.
Когда программка начала перебирать варианты паролей, Настя встала и взяла с полки компьютерного столика шоколадку. Потом переломила ее пополам и не глядя сунула одну часть Александре.
– На, бери.
Та вдруг почувствовала сильный голод и с тоской вспомнила малосольные огурчики, которые купила недавно в супермаркете – они сейчас томились в холодильнике в ожидании ужина.
– Чего не ешь? – спросила Настя.
– Не хочется.
– Ну и зря, – она засунула шоколадку в рот и с наслаждением закрыла глаза. – Ммм, вкуснотища.
– Долго еще ждать?
– А ты что, торопишься? Пока все словарные варианты переберет, много времени может пройти.
Александра отложила так и не надкушенную шоколадку в сторону:
– Насть, мне ехать надо. Скоро дети из школы придут.
– Нет, я так не играю... – Настя искренне огорчилась. – А я-то думала, что мы еще чаю успеем попить, поболтать о том о сем. Теперь ты снова надолго пропадешь, и я буду скучать.
– Обещаю – в ближайшие выходные я у тебя. Если твой Лешик не имеет ничего против.
Настя подмигнула:
– Он будет только рад.
– Да?! И почему же это?
– Ты знаешь, он та-а-ак изменился! – Настя многозначительно закатила глаза. – Если честно, я уже хотела с ним разводиться, чуть заявление в суд не отнесла. Тянула все, потому что думала: как же Лизка будет без отца? И тут его будто подменили. Нет, что ни говори, а бывают в жизни чудеса!
Александра покосилась на счастливое лицо подруги и ничего не сказала. Ее бы такое поведение собственного мужа, если бы он у нее был, обязательно насторожило: раз так внезапно и сильно изменился, значит, тому есть веская причина. Может быть, он что-то скрывает и боится, что жена может его тайну узнать.
Но Настя выглядела такой счастливой, что «открывать ей глаза» и опускать с небес на землю решительно не хотелось.
– Ладно, поезжай. Если мне удастся пароль к ящику твоего отца подобрать, я тебе его сразу на твое «мыло» вышлю.
– Договорились. А точно удастся?
– Сама не смогу – еще кого-нибудь попрошу.
* * *
Целый день у Александры крутились в голове слова Насти. Ей казалось, что она старательно складывает мозаику из цветных кусочков и никак не может подобрать все детали. Упускает нечто важное, ценное, лежащее на поверхности и не замечаемое ею самой. И лишь потому головоломка не сходится.
Вечером выходить из дому не хотелось. Но при мысли о том, что скажет мать, когда услышит об отказе приехать, ей становилось физически плохо. Стандартный набор фраз был такой: «Ты безалаберная. У тебя все не как у людей. Ты всегда была ленивой. За что только тебя дети любят?!» Последний вопрос был, разумеется, риторическим, и на него не стоило отвечать.
Александра вздохнула. Выслушать все это, да еще чувствуя, что действительно не права – она была не в силах.
– Едем к бабушке! – изображая веселость, объявила она.
– Мам, я не поеду, – тут же заныла Алиса. – Мне для школьного концерта танец надо отрепетировать.
– Потом отрепетируешь.
– Мам, я хотел по телеканалу «Дискавери» передачу о Марсе посмотреть, – заскулил Митя.
– В другой раз посмотришь. Да и диск можно купить.
– Ну ма-а-м, – Алиса.
– Пожалуйста, мама, – Митя.
– Все! – гаркнула Александра, в отчаянии закрывая уши руками. – Это не обсуждается! Быстро собрались и поехали!
Алиса и Митя уныло поплелись одеваться.
– Бабушка приготовила ваш любимый бисквитный торт! – крикнула им вдогонку Александра.
Это подействовало, но слабо: дети лишь слегка ускорили шаг.
* * *
Заснеженная обледенелая трасса вызывала злость. И потоки машин, и отвратительно медленное движение – все бесило. Александра сжимала до боли в ладонях руль, чувствуя, что еще немного – и ее мозг взорвется от напряжения.
Спасение пришло с неожиданной стороны. Наглый старый «опелек» вывернул у нее перед самым носом, и она раздраженно нажала на клаксон. Дедуля, похоже, еще более древний, чем его потертая временем машина, повернул голову и неожиданно тепло и чисто улыбнулся.
Это длилось лишь мгновение, но и его хватило, чтобы Александру «отпустило». Она вдруг услышала смех своих детей, которые устроили веселую возню на заднем сиденье, увидела светлый вечер, и вереница машин уже не казалась ей такой нескончаемой. Раздражение испарилось. К дому матери она подъезжала в благодушном настроении.
Что сразу бросилось в глаза: вокруг дома не оказалось снега. И дорожки тоже были все чисты.
– Мам, – спросила Александра, переступив порог, – ты что, сама снег чистила?! Тебе же нельзя!
Зоя Павловна отличалась прижимистостью и на то, что можно, по ее мнению, сделать самой, деньги тратить не любила.
– Не болтай ерунды, с чего бы я стала лопатой грести?! Человека наняла. От тебя же помощи не дождешься!
Александра предпочла промолчать и не напоминать, что на прошлой неделе два раза предлагала расчистить дорожки и получила отказ. Спорить с матерью – себе дороже: все равно ее не переубедишь. Да и душевное равновесие, с таким трудом обретенное, жаль было портить.
* * *
В столовой уже сидели подруги матери. С одной из них – Инной Бабиной – Зоя Павловна училась в школе. Со второй – Нелли Рудиной – долгое время работала в школе, и их дружба была одновременно и вечным противостоянием «физиков» и «лириков»: Нелли преподавала детям физику, отрицала Бога и все сверхъестественное. Зоя Павловна с тем, что Бога нет, не спорила, но всегда добавляла: «Но какая-то сила все-таки есть!»
На что Нелли обычно ехидно фыркала и кривила в усмешке губы.
– Ой, кто это приехал, – засюсюкала Инна Семеновна, – Сашенька с детками!
Александра внутренне передернулась – она не выносила, когда ее так называли, да и фамильярного обращения не любила. Но внешне виду не подала – старый человек, что с нее взять.
