– Джек. – Я едва могла дышать и тряхнула головой, пытаясь сделать несколько коротких вдохов, но воздух почти не поступал в легкие.
Брат шагнул вперед.
– Я люблю тебя, – признался он. – Это правда, и я желаю тебе добра, но, боже мой, Истон, – прошипел Джек сквозь зубы, и на его глазах выступили слезы, – я и ненавидел тебя тоже.
Я опустила взгляд. Что, черт возьми, происходит? Джек всегда поддерживал меня. Всегда пытался защитить. Я считала, что с ним все в порядке. Думала, что его не волнует направленное на меня всеобщее внимание или тот факт, что наши родители слегка выделяли меня по сравнению с братом и сестрой. Но в глубине души Джека это терзало. У меня в голове не укладывалось, что все это время брат молчал. Я закрыла глаза, чувствуя усталость.
– Прости, – искренне сказала я. На его месте я бы наверняка тоже затаила обиду.
Джек шмыгнул носом, стараясь вновь стать невозмутимым.
– Это не твоя вина, – уверенно заявил он. – И никогда не была твоей. Ты не напрашивалась родителям в любимчики. Не достигала успехов в теннисе назло мне. – И он медленно добавил: – Ты победитель, Истон. Ты воплотила в себе все, чем я хочу быть.
Я двинулась было к нему, но он попятился.
– Это был я, – выпалил он.
– О чем ты? – выдохнула я.
– Открытые шкафчики, взломы, разбитая шкатулка – это все я сделал, – признался брат.
Что?
Мои кулаки сами собой сжались от ярости. Это Джек распахивал шкафчики, отдергивал занавеску для душа, рылся в моем шкафу, открывал окно и разбил шкатулку, разорвав все письма.
– Зачем?! – воскликнула я. – Не понимаю.
– Потому что пришел мой черед! – закричал брат, свирепо глядя на меня. – После этих пяти лет наступила моя очередь получать внимание. Ты зависела от меня! – Он ударил себя в грудь. – Ты нуждалась во мне.
Я медленно покачала головой и попятилась. Судорога исказила мое лицо, и по щекам потекли слезы. Я сглотнула, с трудом выдавливая слова.
– Как ты мог?
– Я хотел, чтобы с тобой все было в порядке. – Его голос был едва слышен. – Я хотел, чтобы ты обзавелась друзьями и наслаждалась жизнью, но…
– Но?
Брат помедлил, глядя на меня.
– Он собирается стать сенатором, – заявил Джек. – Если бы вы продолжили встречаться, ты бы снова оказалась в центре внимания.
– Ты пытался заставить меня снова замкнуться в себе! – воскликнула я, ощутив нарастающую злость.
Но Джек продолжал:
– А теперь «Ньюсуик» и сегодняшнее интервью… За что ты ни возьмешься, всегда будешь затмевать меня! – Он стиснул челюсти и нахмурился. – Почему ты не можешь оставаться в тени? Почему не можешь просто быть обычной, как все остальные? Просто моей сестрой! Оставь мне хоть что-то!
Я продолжала пятиться, перебирая в уме все поступки Джека. Он знал, что тем самым причинит мне боль.
– Ты заставил меня поверить, что кто-то вломился в мой дом, – упрекнула его я. – Что кто-то рылся в моих вещах! Ты меня напугал!
Он закрыл глаза с таким видом, словно находился на грани.
– Я часто задавался вопросом, что заставило Чейза Стайлза сдаться, – прохрипел Джек. – Почему он покончил с собой?
Я пристально посмотрела на брата.
– Он понимал, что причинит тебе боль, – заключил он. – И не хотел этого.
Да. Заключительная стадия преследования – физическое насилие. Домогательства Чейза становились все более угрожающими, и Джек, вероятно, был прав. Я могла лишь догадываться, почему Чейз покончил с собой, но точно знала, что он теряет контроль над собой. Если он вообще себя еще контролировал.
А мой брат? Неужели и у него бы до этого дошло?
Джек, казалось, увидел вспышку осознания в моих глазах, потому что бросился вперед.
– Я бы никогда не причинил тебе вреда.
Но было уже слишком поздно. Развернувшись на каблуках, я выбежала из класса в коридор, а Джек заорал мне вслед:
– Истон!
Но я помчалась по коридору, стремясь поскорее убраться подальше. Неизвестно, мог ли брат навредить мне, но до сегодняшнего утра я и не подозревала, что он способен на то, что уже сделал. Я считала, что, кроме Тайлера, больше всего на свете могу доверять лишь Джеку.
Почему он хотел, чтобы я жила в страхе?
Я выбежала на улицу, но голос Джека раздался прямо за моей спиной:
– Истон, остановись!
Брат схватил меня за запястье, и я закричала, покачнулась на каблуках и всем телом упала на кованые перила лестницы.
– Джек, пожалуйста! – закричала я, вцепившись в его ладонь обеими руками и чувствуя, что переваливаюсь через перила. – Джек! – снова позвала я, перехватывая его руку.
Брат перегнулся через перила и закряхтел, пытаясь поднять меня обратно, но мои ноги болтались метрах в пяти над цементированным полом, и я так крепко сжала его руку, что побелели костяшки пальцев. Я повернула голову, оценив расстояние до земли, и закричала от боли. Казалось, руки вот-вот оторвутся от плеч. Свободной рукой Джек схватил меня под локоть и с выражением ужаса на лице пытался втащить обратно.
– Господи Иисусе! – взревел Тайлер, тоже перегнувшись через перила и подхватывая меня. – Что, черт возьми, случилось?
Дыша в унисон учащенному сердцебиению, я закричала, когда они оба потянули меня обратно через перила, повалилась на Тайлера, и мы оба рухнули на землю. Он крепко прижал меня к себе. Я изо всех сил обняла его и положила голову ему на грудь, услышав, как часто бьется его сердце.
– Все позади, – успокоил Тайлер, сжимая меня в объятиях.
Я открыла глаза и увидела своего брата, стоявшего на коленях у перил. Он ответил мне полным сожаления взглядом.
– Истон, пожалуйста, – прошептал он. – Я бы никогда не причинил тебе вреда.
– Что тут происходит? – выпалил Тайлер.
Но я просто смотрела на брата, и все перед глазами расплывалось из-за слез.
– Ты уже причинил мне боль, – сказала я ему. – Ты разбил мне сердце.
С этими словами я перевела взгляд на Тайлера, который озабоченно нахмурился.
– Отвези меня домой.
27
Истон
Тайлер пошевелился подо мной, и я открыла глаза и увидела, что он потянулся и включил док-станцию для айпода. Из динамиков тихонько полилась композиция Glycerine группы Bush, и я вновь закрыла глаза, слушая, как легкий дождь стучит в окна спальни.
– Ты принес айпод, – едва слышно проговорила я, уткнувшись носом в теплое тело Тайлера и ощущая себя рядом с ним в полной безопасности.
