— Очень может быть, — согласился я. — А где ты был, когда родителей убили?
— Сделку заключать ездил. — Недовольно поморщился Григорий. — Отцу твоему запретили на несколько лет княжество покидать, пришлось делами за границей мне заниматься.
— Есть предположения, кому родители могли помешать?
— Понятия не имею. Были мысли, что князь в этом замешан, но ведь Славу уже наказали, у него по сути ничего не осталось, зачем тогда убивать его? Если заводы надо забрать, так есть куда более простые способы.
— Как вариант, чтобы сильнее боялись.
— Куда уж сильнее. И так без ведома Орловых в княжестве чихнуть нельзя. Я думаю, надо поговорить со служанкой, которая жила у вас.
— Темнокожая девица? — вспомнился мне первый день в этом мире и заплаканная служанка.
— Нет, с ее матерью — Бертой. Ты же знаешь, что твою маму отец привез издалека? Вместе с ней приехала Берта и ее дочь. Анна была очень дружна с этой женщиной. Я бы даже назвал их лучшими подругами. И если кто-то может сказать тебе что-то новое, то только она.
— Дядя говорил, что за несколько недель до убийства мать просила отца уехать из города.
— Ну дядя твой мог чего угодно говорить, они со Славой почти не общались, но вполне верю в подобное.
— И где мне найти эту Берту?
— Не надо ее искать. Они с дочерью, когда я вернулся в Трехречиннск, сами ко мне пришли — им негде было жить и работать. Так что я оставил их присматривать за домом, а сам рванул сюда.
— Я так понимаю, жену и детей ты оставил с ними же?
— Нет конечно, но к нашей теме это не относится, — поерзал в кресле Григорий. — Я могу привести Берту сюда.
— А есть смысл? С ней наверняка уже говорил сыскарь. Каменев, если меня память не подводит.
— Княжьему сыску, я бы не доверял до конца. В интересах государства, они скроют любую информацию.
— Ну допустим. Когда ты сможешь привезти сюда Берту?
— Да хоть завтра. Сам я конечно за ней не поеду, отправлю кого-нибудь, или можем сделать еще проще, накидай мне список вопросов, я у нее выспрошу все и тебе передам.
— Не стоит, не люблю узнавать информацию из вторых рук.
— Наверное, ты прав, к тому же, Берта может и не рассказать мне все, что знает. Ну так что, когда?
— Точно не завтра. В ближайшие пару дней тащить ее сюда рановато.
— Я думал, ты захочешь, как можно быстрее увидеться с Бертой, — удивился Дементьев.
— Занят я самую малость — в интернате учусь, который тут неподалеку.
— Серьезно? То есть ты сбежал оттуда, как-то нашел мой дом, проник внутрь и все это для того, чтобы приставить нож к моей шее?
— Шею твою я не трогал, а в остальном все так.
— Отец бы тобой гордился, — невесело улыбнулся Григорий. — Знал бы ты, сколько раз он жаловался, что его сын растет неженкой. Да и сам я тебя помню, застенчивым, пугливым юношей.
— Смерть родителей и жизнь в постоянном ожидании смерти заставляют быстро взрослеть, — недовольно кивнул я. Дементьев видимо действительно хорошо знал Даррелла и внезапное изменение характера стеснительного паренька сильно бросалось ему в глаза. — На счет Берты. Предлагаю встретиться через пять или шесть дней.
— Хорошо. Очень надеюсь, что эта женщина расскажет хоть что-то полезное. Смерть твоих родителей стала настоящим потрясением для меня. Убийц нужно найти, и дело тут не только в моих теплых чувствах к Славе и Анне, — дополнил Григорий, заметив скептическое выражение на моем лице, — мне страшно. Я боюсь, что эти люди не остановятся на достигнутом и попытаются добраться до меня.
— Зря. Если ты все еще жив, значит никому не интересен.
— Звучит конечно обидно, но вполне разумно. Я сам это прекрасно понимаю, но мне все равно страшно. Знал бы ты, каково это — вести дела в окружении дворян. Чувствуешь себя карасем среди щук. Каждый день ждешь, что у тебя все заберут, а самого прикончат. Вот паранойя и развилась.
— Может поэтому ты жив, а мои родители — нет, — подытожил я. — Значит договорились, буду ждать вас в течении недели, но тебе придется приехать в интернат вместе с ней. Попробуй договориться о встрече со мной, надеюсь, директор не будет против.
— А если меня не пустят?
— Хороший вопрос, — задумался я. Дементьев по сути не является моим родственником и не факт, что ему разрешат встречу. — Тогда в ночь на седьмой день считая с сегодняшнего, ждите меня в деревне возле интерната. Там вроде постоялый двор был.
— Хорошо, и, Даррелл, пока мы не закончили разговор, хочу, чтобы ты знал — я не в обиде за сегодняшнее. Больше того, я рад, что сын моего друга может постоять за себя и не боится выпавших на его голову сложностей. И вот еще, тебе нужны деньги? У твоего отца, помнится мне, имелся счет в банке, оформленный на Анну, там вроде лежала пара тысяч орлов и ты, как наследник, вполне можешь эти деньги снять.
— Я не совершеннолетний, к тому же нахожусь сейчас под патронажем интерната.
— Не подумал, давай тогда я тебе хотя бы сотню дам, отдашь, как сможешь.
В благородные порывы людей я не особо верил, Дементьев скорее всего хотел меня задобрить, но желание отказаться от предложенной суммы, я задушил в зародыше. Деньги пригодятся всегда и пусть сумма не была какой-то астрономической, но вполне могла помочь мне в будущем. Так что я, особо не раздумывая, дал утвердительный ответ.
— Тебе как, золотом или ассигнациями? — спросил меня Григорий, вращая ручку кодового замка на сейфе, который обнаружился под столом.
— Что удобнее носить?
— С бумажными всегда проще, хотя и стоят они меньше.
— В каком смысле? — не понял я.
— Ну смотри, — Дементьев вытащил из сейфа небольшой мешочек, и пачку бумажных денег. — За один золотой орел, — на стол легла блестящая монетка размером с привычный мне рубль, — дают сто копеек, а за бумажный — всего девяносто.
Ассигнация, которую показал Григорий, явно была изготовлена на печатном станке и имела даже какие-никакие, но степени защиты. Форма купюры оказалась непривычной — квадрат со стороной около десяти сантиметров, на котором был изображен мужчина на троне.
— Бумажные мне больше подойдут.
— Вот и отлично, — кивнул мужчина, отсчитывая нужную сумму. — Может все-таки принести тебе кофе?
С Дементьевым мы общались почти до самого утра. Постепенно мое предвзятое к нему отношение если не исчезло до конца, то очень сильно уменьшилось. Человеком он оказался хоть и пугливым, но не глупым и в целом не производил впечатление бескомпромиссного дельца, способного на убийство партнера. Да и, если подумать, смерть отца Даррела принесла ему только проблемы. Насколько я понял, на заводы Григория положил глаз сам князь, что автоматически усложнило жизнь бывшему лавочнику.
