Естественно полностью отбросить мысль о причастности Дементьева к убийству я не мог, но и вероятность этого была очень небольшой. Опять все пришло к тому, откуда началось — мне так и не удалось узнать, кто желает моей смерти. Оставалось только надеяться, что служанка матери расскажет хоть что-то, способное навести меня на нужный след.
Когда небо на востоке начало светлеть, я покинул дом Григория, держа в руке небольшой мешок, в котором лежали завернутые в тряпку деньги, стеклянная бутылка с водой и большой кусок копченой колбасы, перемотанный плотной бумагой. В интернат я должен был вернуться к вечеру и до этого времени светиться лишний раз на людях явно не стоило, а без еды и воды длительный бег, подпитываемый магией, становился крайне тяжелым занятием. Не хватало мне только из-за жажды или голода встрять в какую-нибудь неприятность, как это случилось ночью.
Дементьев предлагал остаться до утра, но я решил, что чем меньше людей меня заметит, тем лучше и выбрался на улицу еще до рассвета.
Раннее утро, когда большая часть города все еще находилась во власти ночи, а небо только начинает сереть, встретило меня прохладой и абсолютно пустыми улицами. Ни единой души, даже самые упорные гуляки разбрелись по кроватям. Так что по мокрым от росы тротуарам путешествовал лишь ветер.
Вспоминая путь, приведший меня к дому Дементьева, я отправился в сторону дороги, ведущей из столицы. Горящие ночью фонари погасли и ориентироваться получалось не слишком хорошо, а спросить дорогу было не у кого. В прошлой жизни я топографическим кретинизмом не страдал, и надеялся, что среди множества улиц, улочек и переулков легко найду выход из каменного лабиринта, но хаотичная застройка и темнота сделали свое дело — как-то незаметно для себя я заплутал. Хотя кое-какого результата все же добился — из благополучных районов выйти удалось, приблизившись к окраине города, что хорошей новостью было лишь отчасти.
Как я не пытался выбраться из столицы без приключений, но видимо одинокий мальчишка с кучей денег, шастающий по трущобам, сам притягивает к себе неприятности.
— Ты не заблудился, часом, малец? — раздался не самый дружелюбный голос, когда я в поисках выхода из города в очередной раз уперся в тупик.
Из какой-то покосившейся халупы, выбрался грязный, заросший волосами по самые брови человек. Смердело от него страшно — легкий ветерок донес до меня тошнотворный запах перегара, рвоты и испражнений. Проблем это животное вряд ли могло доставить, а вот еще два персонажа, вышедшие следом, мне уже совсем не понравились, учитывая, что в руках они держали длинные ножи, поблескивающие свежей заточкой в лучах восходящего солнца.
— Может и заблудился, — усмехнулся я, и усилием воли поднял в воздух лежащий неподалеку камень, — а может и по ваши души пришел!
Как же они бежали. Поняв, что перед ними не обычный пацан, а дворянин, троица, путаясь в ногах, рванула прочь, мешая и выталкивая друг друга с узкой дорожки. Самый старый из них в итоге оказался на грязной земле, вытоптанной сотнями босых ног и поросячьих копыт.
— Прости, прости! — завопил он, когда я к нему подошел, — мы не знали кто ты. Не убивай.
— За эти сутки, ты второй человек, который просит его не убивать, — усмехнулся я. — Выход где из этого гадюшника?
Сдерживая рвотные порывы из-за мерзотного запаха, я выслушал, как мне выбраться из трущоб, после чего положил поднятый камень на живот неудачливого бандита и двинулся дальше, приказав мужику лежать на земле пока солнце окончательно не поднимется.
Больше инцидентов на моем пути не случилось. Миргород выпустил меня из своих неласковых объятий. На тракте наконец стали встречаться люди, подсказавшие, в какой стороне находится Хомутовка — деревня возле интерната, а дальше все шло уже по проторенному маршруту — бегу с максимально возможной скоростью, обходя ненужных свидетелей по широкой дуге или сбавляя скорость, если их становится слишком много.
К тому времени, как над этим миром поднялось полуденное солнце, я уже прятался в корнях знакомого дерева, неподалеку от стены интерната. Осталось только дождаться вечера и проникнуть обратно в Холодную комнату.
Глава 19 Возвращение
Гонг, отмеряющий начало и конец занятий в интернате, был слышен даже из удаленной рощицы, в которой я нашел свое временное пристанище. И сразу после того, как гудящий звук оповестил всю округу о начале финального урока, я выбрался из-под укрытия деревьев. К этому моменту кусок копченой колбасы благополучно был употреблен, стеклянная бутылка спрятана в корнях приметного дерева, а деньги, как и ножи оказались примотаны к бедру, осталось только не ошибиться, пробираясь внутрь интерната.
Определить место, где внешняя стена примыкает к Холодной комнате, можно было по вытекающей из-под ее основания струйки воды. Небольшой ручек, собирался в прозрачное озерцо, облегчая мне поиск.
Добравшись до каменного ограждения, я еще раз внимательно осмотрелся, и, убедившись, что нежелательных свидетелей в округе не появилось, активировал Эйхор.
Опять началось мучительное преодоление преграды, изнуряющее движение сквозь камень, вытягивающее силы и подтачивающее уверенность в реальности происходящего. Учитывая тот факт, что внутри Холодной комнаты царила полнейшая темнота и было абсолютно непонятно, где я нахожусь — внутри стены или уже вне ее, мозг начал потихоньку сбоить. Навязчивые образы замурованного человека возникали в сознании, паника пыталась пробраться сквозь защитные барьеры разума и разъесть волю, лишив меня сил. Червяк сомнений грыз душу, твердя — ты не пройдешь, у тебя не получится.
Шаг на свободу был подобен глотку свежего воздуха для человека, едва не утонувшего в темных водах бездонного водоема. Упав без сил на холодный пол, я попытался отдышаться и понять, что же со мной, черт побери, случилось? Никогда еще проход сквозь препятствие не давался столь тяжело, даже в прошлый раз, когда я по сути прошел тот же самый путь все шло намного легче.
Эйхор выпил мои силы, как верблюд ведро воды после долгого перехода. И тут же навалился холод. Он будто гиена, почуявшая раненую добычу, вцепился в меня своими ледяными объятия и прижался так крепко, как смерть к покойнику. Стало страшно. Пришли мысли, что из этой комнаты можно и не выйти.
Собрав остатки сил воедино, я начал шарить руками по полу в поисках снятой кофты. Второй комплект одежды хоть немного, но должен был защитить от холода, и вскоре форма курсанта первого курса заняла свое место, подарив мне иллюзию тепла. А чуть позже начались видения. И с каждой минутой они становились все хуже и мрачнее. Огромные жуки мерещились в темноте, змеи оплетающие ноги, пустые глазницы…
Как я не потерял сознание — только Четверым известно, наверное, пробудь я в Холодной еще час, точно бы вырубился, а так, когда угольную черноту комнаты прорезал луч света, прошедший сквозь щель, открывающейся двери, я все еще осознавал происходящее и вошедших внутрь людей встретил на ногах. Каких мне это стоило сил, словами не передать, но валяться беспомощной тушей на полу перед наставниками, я себе позволить не мог.
