Чернов набычился, полез в карман и вытащил оттуда помятую армейскую фляжку, потом немного подумал и из другого кармана достал еще одну, оба сосуда отдал Волкову, но тот, забрав конфискат, даже не подумал успокоиться и требовательно выставил руку вперед.
– Лучше сам сдай, все равно ведь найду и заберу!
От полного обдирания и тотального обыска Чернова спас громкий крик с левого фланга:
– Воздух!!!
Все посмотрели на небо и увидели, что весь небосвод над лесом почернел от огромной стаи черных птиц, которые выстроились клином и летели по направлению к холму, занятому людьми.
– Твою ж мать! – в сердцах произнес Волков. – Этого в «буханку», – приказал командир, указав на Дубровского. – Прикройте машину всеми «максимками», что есть в наличии, твари идут конкретно за ним, надо это использовать по полной. Рома, ты с ним, отвечаешь за него головой, понял? Дед, перестрой позиции. Колян, где твои чудодейственные звуковые помехи? Сейчас самое время их испытать в действии.
Дубровский ничего не успел возразить, его как котенка подхватили и буквально на руках потащили к уазику со спаренной кабиной и небольшим кузовом, в котором стояла пластиковая емкость БП.
Позади послышались резкие, отрывистые команды, щедро сдобренные матом. Владимира затащили внутрь уазика, нацепили на него бронежилет, поверх которого накинули крупноячеистую попону, сделанную из серебряных цепочек.
– А это еще на фига? – изумился Дубровский.
– Лишним не будет, – отмахнулся Равиль. – Чернов, у тебя еще твой хреногон остался?
– Страхогон, – поправил его Роман. – Остался, а что?
– Плесни! По-моему, сейчас он как нельзя лучше пригодится!
Через лобовое стекло машины было хорошо видно, что помимо огромной стаи птиц в сторону холма вновь движется бушующая река хитиновых тварей. Бестий было очень много, в несколько раз больше, чем в первой волне.
– Сиди тут и носа наружу не высовывай, – приказал Дубровскому Равиль. – Мужики, айда, пулеметы сюда тащите и бэка весь, что сможете унести, тоже сюда волоките.
Вокруг закрутилась нехилая суета: к «буханке» подогнали четыре «газона» с установленными в них четырехствольными пулеметными установками. Грузовики поставили квадратом, прикрыв уазик со всех сторон, сюда же подъехали несколько багги со спарками из пулеметов и автоматических гранатометов.
Вернулись Чернов, Косой и Равиль, они притащили с собой оружие и боеприпасы, оставленные возле редута, вместе с ними прибежал и молодой гранатометчик, который представился Серегой.
А уже через пару секунд, едва только Дубровский успел взять в руки свой АЕК, как вокруг одновременно заревели бесконечно длинными очередями шестнадцать пулеметов «максим», им тут же начали вторить «Печенеги», ПКМы, АГСы и автоматы. Тысячи пуль улетали в небо каждую секунду, воздух наполнился кислым запахом сгоревшего пороха, ароматом раскалённого оружейного масла, звоном лязгающих затворов и сыплющихся сверху водопадом стреляных гильз.
Звук стрельбы и грохот гранатометов был настолько сильным, что Дубровский сразу же оглох, потеряв ориентацию в пространстве, для него все сузилось до крошечного по своим размерам тоннеля шириной в открытый прицел автомата. Владимир совершенно не понимал, где он и что творится вокруг, он просто давил на спусковой крючок, держа в прицеле приближающееся с огромной скоростью чёрное пернатое облако. Птицы сбились в плотную группу, превратившись в одну большую, гигантскую птицу, похожую на причудливого дракона.
Дубровский стрелял из автомата, высунувшись в окно машины. Когда патроны заканчивались, он выдергивал из подсумка новый магазин, менял его и вновь открывал огонь. Навстречу стае птиц летели несколько десятков струй раскаленного свинца. Пули, попадая в темных тварей, прошивали их насквозь, поражая по три-четыре штуки за раз. На землю сыпался ливень из обугленных, исходящих серым, пепельным дымом пернатых тушек, казалось, что еще немного, еще чуть-чуть, и летающие бестии отвернут, испугавшись своих потерь и раскаленного серебра, но нет, они целеустремленно неслись вперед, не считаясь с тем, что их с каждым мгновением становится все меньше и меньше. Птичий клин сжался в черный таран, огромная птица превратилась в мощное осадное бревно, которым можно легко выбить ворота любого, даже самого защищенного замка.
Зловещий клекот тысяч птичьих глоток слился в единый, леденящий душу рев. Несколько бойцов, стрелявших из кузовов «газонов», не выдержали этого накатывающего с неотвратимостью асфальтового катка тарана и, бросив оружие, кинулись наутек. Мгновение, и птичий кулак впечатается в «таблетку», вбивая её в землю.
Неожиданно раздался громкий визг фонящих колонок, который тут же сменился какофонией разных звуков, в которых можно было узнать отрывки симфонических мелодий, голос органа, бумканье барабанов и крик циркулярной пилы. Этот удар музыкального винегрета подействовал на птичий рой лучше всякого пулемета, птицы сыпанули в разные стороны, как будто напоролись на невидимую преграду, но они были слишком близко к земле, и пусть удар получился не мощно сжатым кулаком, а растопыренными в разные стороны пальцами, но он все равно был.
В крышу УАЗа ударилось одновременно не меньше десятка птиц, двум особо крупным удалось даже пробить автомобильный металл. Машину так сильно тряхнуло, что она чуть не завалилась на бок. От неожиданности Дубровский упал между сидений и, дико закричав от внезапно нахлынувшего приступа страха, вывернув автомат из-под руки, выпустил в крышу весь остаток магазина. Из того положения, в котором он сейчас держал автомат, окошко затвора смотрело ему прямо в лицо, раскаленная струя горячих гильз ударила Владимиру в щеку, причинив жуткую боль. В тесном салоне «буханки» завоняло паленым мясом. Сильный ожог и внезапный приступ острой боли отрезвили Дубровского и помогли прийти в себя. Владимир подхватил с водительского сиденья ручной пулемет РПК-16, выбил ногой заклинившую дверь и вывалился наружу. На вершине холма кипел жаркий бой, сотни птиц метались над поверхностью и атаковали отстреливающихся людей, с левого фланга через пластиковый редут перевалила волна хитиновых тварей, которая тут же расползлась в разные стороны и тоже вступила в схватку с людьми. Бойцы разбились на небольшие группы и, встав спина к спине, отстреливались от наседавших на них бестий, повсюду слышались стрельба, взрывы гранат, лязганье затворов.
Рядом с «буханкой», стоя плечо к плечу, держали оборону Косой, Равиль и Чернов, молодой гранатометчик Серега лежал на земле с развороченной грудной клеткой. Ребра и обрывки амуниции торчали наружу подобно лепесткам страшного цветка, а внутренности смялись и превратились в кровавую кашу.
– Назад! – бешено пуча глаза, закричал Роман на Дубровского. – Назад, в машину!!!
– В сторону! – в свою очередь выкрикнул Владимир и, как только Чернов немного посторонился, полоснул длинной очередью из ручника.
Пули попали в подкрадывающегося чёртика, они сбили его с ног и откинули назад. Тварь немного покаталась по земле, но потом вновь поднялась и рванула вперед.
