Именно такой газон был перед загородным домом старшего Скворцова. Вот только дом был другой, побольше и побогаче. Видимо, в этом мире Андрею Сергеевичу Скворцову не надо было стесняться своих доходов.
Большой трехэтажный дом, построенный в викторианском стиле, по размерам сравнимый с дворянскими усадьбами девятнадцатого века. Перед домом широкий газон с фонтаном и уходящим вдаль парком.
Дубровский взял автомат в руки, вытащил из подсумка ВОГ, загнал гранату в подствольный гранатомет, сменил тридцатизарядный магазин на «сорокапятку», пара которых были в отдельном подсумке. Охлопал подсумки, открыл клапаны карманов – провел ревизию боеприпасов.
Владимир не понимал, что происходит, но каким-то звериным чувством глубоко внутри себя знал, что внутри большого дома скрывается старший Скворцов.
– Выходи, сова, медведь пришел! – зло процедил Дубровский, нажимая на спусковой крючок «костра».
Хлопок! Граната, вылетев из короткой трубы подствольника, клюнула входную дверь. Взрыв бухнул не сильно, без особого огня, но зато с дымной шапкой.
Дверь с петель не сорвало, вопреки киношным стереотипам, её не разнесло в щепы, она не влетела внутрь помещения. Но от взрыва входной замок сломался, и дверь гостеприимно распахнулась.
Полсотни метров, разделявших Дубровского от раскуроченной входной двери, Владимир пробежал за пару секунд.
Владимир Дубровский шел убивать, он горел жаждой мести!
Большой холл, по размерам сравнимый с небольшим спортивным залом. Обилие золота, мрамора и лепнины. Внутреннее убранство обставлено в помпезном стиле французских королей. Плавно изгибающаяся широкая лестница поднимается на второй этаж, ступени прикрыты красной дорожкой. Огромная хрустальная люстра свисает сверху.
Короткая очередь из автомата, мужчина в ливрее, спускавшийся по лестнице, валится ничком, забрызгивая кровью стену за своей спиной. Длинный коридор уходит вправо, хлопок гранатомета, и ВОГ улетает по коридору, где взрывается, ударившись о стену.
Перезарядка подствольника. Хлопок! Граната взлетает вверх, ударяет в потолок, взрывается, засыпая мелкими осколками свободное пространство второго этажа. Перепрыгнув на бегу через труп дворецкого, Владимир молнией взлетает на второй этаж.
Смазанное движение в одной из комнат, короткая очередь сквозь сизое облако дыма, движение прекратилось. Лестничная площадка расходится сквозным коридором. Справа слышен требовательный, барственный крик. Сергеич! Его начальственные нотки ни с чем не спутаешь. Уж сколько раз он орал на Владимира, и не счесть, причем чаще всего орал просто так, чтобы показать, что он – начальник, а ты – дурак! Граната в коридор налево, следом длинная очередь, прочесавшая входные двери, ведущие в комнаты.
Владимир сменил магазин в автомате на новый, вытащил из подсумка стальной мячик гранаты РГН. Дернул кольцо, метнул гранату к двери, из-за которой слышал голос старшего Скворцова. Укрылся за поворотом, внимательно наблюдая за левым рукавом коридора. Заметив движение одной из дверей, полоснул по ней короткой очередью, и как только эргээнка взорвалась, побежал к вынесенной взрывной волной двери.
Прыгнул в дверной проем сквозь дымный гриб, тут же отскочил в сторону, держа под прицелом автомата внутреннее убранство комнаты. Куда он попал, Владимир сразу не понял. Большая комната, стены оббиты мягкими на ощупь панелями, одна стена – сплошное зеркало от пола до потолка, сейчас, правда, разбитое вдребезги. Посреди комнаты прикрученная к полу деревянная дыба, обтянутая черной кожей, тут же большой Х-образный крест, на котором распята окровавленная молодая девушка. На третьей стене – длинная вешалка, где развешаны всякие приспособы для садомазо. Голый Андрей Сергеевич Скворцов стоит на коленях и держится руками за голову, из-под пальцев стекает кровь.
Ударом ноги Дубровский сбил старшего Скворцова на пол, потом пнул его еще раз, но уже не в голову, а по причинному месту. Пока Скворцов корячился и извивался на полу, держась за пах, Владимир оглянулся посмотреть, что с распятой девушкой.
Сперва он подумал, что девушка пострадала от осколков гранаты, но потом пригляделся и понял, что её зверски замучили, тело было покрыто сотней мелких порезов, кое-где глубокие царапины складывались в отдельные буквы и символы. Из груди, в районе сердца, торчала рукоять ножа.
– Это кто? – спросил Дубровский, кивая на убитую.
– Кукла, – прошептал старший Скворцов. – Я с ней играл, а она потом сломалась. Она сама, честно!
Выглядел Андрей Сергеевич неважно, от былого статного и уверенного в себе хозяина мира не осталось и следа. На полу валялся глубокий, сморщенный старик, который выглядел настолько жалко, что, глядя на него, Владимир испытывал лишь чувство презрения.
– И многих ты здесь замучил?
– Я никого не мучил, я играл, – возразил старик.
Старший Скворцов посмотрел на Дубровского, в его глазах промелькнула какая-то мысль, взгляд приобрел осмысленность, плечи сами собой расправились, и он, поднявшись с пола, резко выкрикнул:
– Дубровский, сучонок ты говняный, где отчет за прошлый месяц? Думаешь, я не знаю, что ты…
Договорить Сергеич не успел, Владимир ткнул его стволом автомата прямиком в открытый рот, и несколько верхних зубов откололись и вылетели наружу. Скворцов тут же замычал как корова, хватаясь за окровавленный рот. Дубровского охватил приступ ярости, и он принялся пинать ногами своего бывшего босса. Бил нещадно, футболил, как заправский гопник в уличной драке, когда хочешь не просто избить соперника, а намереваешься втоптать его в землю. Под конец экзекуции, когда Андрей Сергеевич перестал защищаться и закрываться руками, а у Дубровского ощутимо заболела правая нога в районе голеностопа, Владимир психанул и расстрелял содержимое автоматного рожка в упор. Длинный магазин от РПК, рассчитанный на сорок пять патронов, опустел за несколько секунд. Пули развалили голову старшего Скворцова на две неравные части, грудная клетка и вся верхняя часть туловища представляла собой сплошное кровавое месиво. Владимир устало опустил вниз как-то неожиданно ставший тяжелым автомат. Почему-то после свершения мести он не почувствовал долгожданного облегчения, наоборот – стало тяжелее, навалилась тяжелая, звенящая пустота.
– Не хило ты его! – раздался веселый голос от двери.
Дубровский резко развернулся, вскидывая опущенный автомат. В дверном проеме стоял Славик Скворцов. Живой и невредимый.
Владимир отчетливо помнил, как всадил в него автоматную очередь, и пусть вполне возможно выжить после такого ранения, тем более есть всякие средства защиты в виде бронежилетов, но нельзя выглядеть таким бодрым и полным сил. На младшем Скворцове были надеты лишь спортивные штаны, торс был гол. На животе и груди не было следов от попадания пуль. Даже если Славик в тот момент был в бронежилете, который не пробили пули, то должен был остаться синяк, и не один, а тут ни следа. Как?!
– Молодец, что зашел, – широко улыбаясь, заявил бывший сослуживец. – Спасибо, что помог. Сам бы я не решился отца убить. Нет, чисто технически это не проблема, но все-таки он отец, родная кровиночка, рука бы поднялась, но дрогнула. А так все четко получилось: и папик сдох, и старый друг объявился. Ну, рассказывай, как выбрался с того света? – Славик сделал шаг вперед, сближаясь с Владимиром.
