Поначалу Сэм вроде собирался все отрицать, но потом вздохнул:
– Помнишь те черные прожилки у меня на ноге? Они расползлись.
Дину не понравилось, к чему он клонит:
– Сильно?
– В принципе, по всей ноге. Ходить я еще могу, но нога онемела. Если и есть шанс все исправить, то он у Диппеля. Я не могу позволить себе пересидеть это, Дин. Если хочу выжить.
– Я бы мог…
– А я не позволю тебе бороться с реальным воплощением доктора Франкенштейна в одиночку.
Дину такой поворот не понравился. Если точнее, он жутко разозлился. Не спасало ситуацию и осознание того, что он бы поступил точно так же, сложись всё наоборот.
– Ты много принял?
– Достаточно. Пойдем, пока не выветрилось.
Сэм выбрался из машины прежде, чем брат успел сказать что-то еще. Дин посидел еще немного, борясь с гневом.
– Сэм, если ты сейчас откинешь копыта, я заставлю Диппеля научить меня воскрешать мертвых, верну тебя обратно и пристукну еще раз!
Он раздраженно выдохнул и вышел следом. Сэм уже вооружился, открыв багажник. Дин присоединился к нему, морща нос от вони упакованной одежды. Есть на этой планете хоть какое-то вещество, способное удержать франкен-смрад?
Братья взяли то же оружие, что выбрали для охоты на Двухголового: Дин вооружился «Кольтом» и дробовиком «Винчестер», а Сэм – «Береттой» и обрезом двустволки. Еще они прихватили ножи и факелы. Им не представилось случая использовать последнее на Двухголовом, но факелы могли пригодиться. На этот раз они добавили к вооружению кое-что новое, что использовали довольно редко: самодельный огнемет, собранный из емкости с керосином и трубок разной длины, оснащенный кнопкой, позволяющей регулировать расход топлива. Огнемет позволял выпускать струю огня длиной до четырех с половиной метров, но керосина хватало ненадолго, поэтому приходилось рассчитывать каждый выстрел.
Сэм открыл было рот, но Дин оборвал его:
– Учитывая твое состояние, я тебе в жизни эту штуковину не доверю, так что даже не проси.
Сэм надулся, но настаивать не стал.
Дин надел лямки огнемета на плечи и постоял, оценивая вес. Эта штука всегда вызывала у него ощущение, что он носит на спине бомбу, которая готова взорваться в любой момент.
«Ой, как смешно!»
– Что ж, бросимся в пролом, а? – сказал Дин.
– Ринемся, – поправил Сэм. – Правильная цитата «Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом». Это из «Генриха V» Шекспира.
Дин вздохнул. Пора бы понять, что пытаться побить Сэма литературой бесполезно.
– А как насчет «Давай надерем кое-чей франкензад»?
– Сойдет, – сказал Сэм с улыбкой, и они вместе направились к дому.
* * *
Кэтрин присоединила электроды дефибриллятора к груди Маршалла. Обычно сенсоры электродов отправляли информацию в компьютер, определяющий, есть ли внезапная остановка сердца и нужен ли электрошок. Потом компьютер использовал голосовые указания, чтобы руководить тем, кто применяет прибор. Однако Кэтрин отключила эту функцию, поскольку она предназначалась для людей без медицинского образования. К тому же на данный момент сердце у Маршалла не билось, поэтому никакой информации компьютер собрать не мог. В подобной ситуации дефибриллятор не стал бы производить разряд, но Кэтрин заплатила местному компьютерщику солидную сумму, чтобы тот обошел эти предосторожности и молчал об этом. Дефибриллятор был одной из ранних моделей и вырабатывал ток до четырехсот джоулей. Последние модели производили два следующих один за другим разряда от ста двадцати до двухсот джоулей: так считалось безопаснее для пациента. Но Кэтрин безопасность не волновала. Ей требовался достаточно сильный разряд, чтобы – по словам Конрада – гальванизировать химическую смесь. Четырех сотен джоулей хватило для собаки. Кэтрин молилась, чтобы и для Маршалла было достаточно.
– Я полагаю, момент подходящий. – Конрад стоял около капельниц и наблюдал за поступлением химикатов в тело Маршалла.
Кэтрин кивнула. Она проводила эту процедуру множество раз: сперва над крысами, потом над собакой. Крысы долго не жили: сгнивали буквально через день. С собакой получилось успешнее, но в итоге она тоже подверглась разложению тканей. Она надеялась, что волшебный камень Конрада изменит ситуацию, но был только один способ проверить.
Каждый раз она изумлялась, как это все неэффектно выглядит. Никаких генераторов Ван де Граафа
[25], потрескивающих от электричества, никакого безумного хихиканья горбатого ассистента, никакой зловещей готической музыки, нарастающей на заднем плане. Только несколько химических веществ, тихо вливающихся в кровоток, и одна-единственная кнопка. Возвращение мертвого с того света должно быть зрелищным, величественным моментом. Но оно было не более драматичным, чем любая другая медицинская процедура. Разумеется, результат – уже совсем другая история.
Кэтрин подошла к дефибриллятору, сказала «Внимание», скорее из предосторожности, что Конрад может касаться тела Маршалла, чем из-за волнения, и нажала на кнопку.
Мышцы сократились, а позвоночник выгнулся, когда электричество прошло через тело. Кэтрин перед этим вложила Маршаллу капу между зубов, чтобы он не прикусил свой новый язык. После всей работы по его прилаживанию она не хотела, чтобы с ним что-то случилось. Lapis Occultus скатился со лба Маршалла, но не успел свалиться на пол, как рука Конрада с нечеловеческой скоростью подхватила его в воздухе. Насколько Кэтрин видела, камень ничего особенного не сделал, но Конрад поднес его к глазам, словно проверяя, и удовлетворенно кивнул.
После разряда тело Маршалла снова упало на стол и осталось лежать неподвижно. Кэтрин было ясно, что секунду назад она наблюдала рефлекторное действие, не признаки жизни, но все равно почувствовала воодушевление. Простое зрелище того, как после всех этих месяцев Маршалл двигается, наполняло ее сердце радостью.
– Проверь заряд дефибриллятора, – сказал Конрад. – Нужно убедиться, что хватит и на Бэку.
Кэтрин не хотела отрывать взгляд от Маршалла, но послушалась. Если он был прав насчет приближения тех двоих, тратить время нельзя. Вывод данных показал, что дефибриллятора хватит по меньшей мере еще на один разряд. Может, на два.
– В порядке.
Кэтрин повернулась как раз вовремя, чтобы услышать, как Маршалл делает резкий вдох, первый за долгое время.
– Убираем бинты! – велел Конрад.
Они схватили по паре хирургических ножниц и принялись снимать полосы ткани с тела Маршалла: Конрад с груди, Кэтрин с головы. Обнажив его лицо, Кэтрин увидела, что глаза мужа широко открыты и смотрят на нее. Она боялась, что увидит в них то же застывшее выражение, как у собаки, – мертвые глаза без намека на жизнь и узнавание, – но глаза Маршалла были живые, разумные. Он пробормотал что-то, пытаясь говорить с капой во рту. Кэтрин осторожно вытащила ее, и Маршалл проговорил:
