Наконец собралась вся семья, и тогда мама позвала всех обедать; все вместе сели за стол: и мама, и папа, и Боссе, и Бетан, и Малыш. На обед были голубцы — опять капуста! А Малыш любил только то, что не полезно. Но под столом у его ног лежал Бимбо, который ел всё без разбору. Малыш развернул голубец, скомкал капустный лист и тихонько швырнул его на пол, для Бимбо.
— Мама, скажи ему, что нельзя это делать, — сказала Бетан, — а то Бимбо вырастет таким же невоспитанным, как Малыш.
— Да, да, конечно, — рассеянно сказала мама. Сказала так, словно и не слышала, о чём речь.
— А вот меня, когда я была маленькой, заставляли съедать всё до конца, — не унималась Бетан.
Малыш показал ей язык.
— Вот, вот, полюбуйтесь. Что-то я не замечаю, чтобы слово мамы произвело на тебя хоть какое-нибудь впечатление, Малыш.
Глаза у мамы вдруг наполнились слезами.
— Не ругайтесь, прошу вас, — сказала она. — Я не могу этого слышать.
И тут выяснилось, почему у мамы невесёлый вид.
— Доктор сказал, что у меня сильное малокровие. От переутомления. Он сказал, что мне необходимо уехать за город и как следует отдохнуть.
За столом воцарилось молчание. Долгое время никто не проронил ни слова. Какая печальная новость! Мама, оказывается, заболела, стряслась настоящая беда — вот что думали все. А Малыш думал ещё и о том, что теперь маме надо уехать, и от этого становилось ещё ужасней.
— Я хочу, чтобы ты стояла на кухне всякий раз, когда я прихожу из школы, и чтобы на тебе был передник, и чтобы каждый день ты пекла плюшки, — сказал наконец Малыш.
— Ты думаешь только о себе, — строго осадил его Боссе.
Малыш прижался к маме.
— Конечно, ведь без мамы не получишь плюшек, — сказал он.
Но мама этого не слышала. Она разговаривала с папой.
— Постараемся найти домашнюю работницу на время моего отъезда.
И папа и мама были очень озабочены. Обед прошёл не так хорошо, как обычно. Малыш понимал, что надо что-то сделать, чтобы хоть немножко всех развеселить, а кто лучше его сможет с этим справиться?
— Послушайте теперь приятную новость, — начал он. — Угадайте-ка, кто сегодня вернулся?
— Кто вернулся?.. Надеюсь, не Карлсон? — с тревогой спросила мама. — Не доставляй нам ещё лишних огорчений!
Малыш с укором посмотрел на неё:
— Я думал, появление Карлсона всех обрадует, а не огорчит.
Боссе расхохотался:
— Хорошая у нас теперь будет жизнь! Без мамы, но зато с Карлсоном и домработницей, которая наведёт здесь свои порядки.
— Не пугайте меня, — сказала мама. — Подумайте только, что станет с домработницей, если она увидит Карлсона.
Папа строго посмотрел на Малыша.
— Этого не будет, — сказал он. — Домработница никогда не увидит Карлсона и ничего не услышит о нём, обещай, Малыш.
— Вообще-то Карлсон летает куда хочет, — сказал Малыш. — Но я могу обещать никогда ей о нём не рассказывать.
— И вообще ни одной живой душе ни слова, — сказал папа. — Не забывай наш уговор.
— Если живой душе нельзя, то, значит, нашей школьной учительнице можно.
Но папа покачал головой:
— Нет, ни в коем случае, и ей нельзя.
— Понятно! — воскликнул Малыш. — Значит, мне и о домработнице тоже нельзя никому рассказывать? Потому что с ней наверняка будет не меньше хлопот, чем с Карлсоном.
Мама вздохнула:
— Ещё неизвестно, сможем ли мы найти домработницу.
На следующий день они дали объявление в газете. Но позвонила им только одна женщина. Звали её фрёкен Бок. Несколько часов спустя она пришла договариваться о месте. У Малыша как раз разболелось ухо, и ему хотелось быть возле мамы. Лучше всего было бы сесть к ней на колени, хотя, собственно говоря, для этого он уже был слишком большой.
«Когда болят уши, то можно», — решил он наконец и забрался к маме на колени.
Тут позвонили в дверь. Это пришла фрёкен Бок. Малышу пришлось слезть с коленей. Но всё время, пока она сидела, Малыш не отходил от мамы ни на шаг, висел на спинке её стула и прижимался больным ухом к её руке, а когда становилось особенно больно, тихонько хныкал.
Малыш надеялся, что домработница будет молодая, красивая и милая девушка, вроде учительницы в школе. Но всё вышло наоборот. Фрёкен Бок оказалась суровой пожилой дамой высокого роста, грузной, да к тому же весьма решительной и в мнениях и в действиях. У неё было несколько подбородков и такие злющие глаза, что Малыш поначалу даже испугался. Он сразу ясно понял, что никогда не полюбит фрёкен Бок. Бимбо это тоже понял и всё лаял и лаял, пока не охрип.
— Ах, вот как! У вас, значит, собачка? — сказала фрёкен Бок.
Мама заметно встревожилась.
— Вы не любите собак, фрёкен Бок? — спросила она.
— Нет, отчего же, я их люблю, если они хорошо воспитаны.
— Я не уверена, что Бимбо хорошо воспитан, — смущённо призналась мама.
Фрёкен Бок энергично кивнула.
— Он будет хорошо воспитан, если я поступлю к вам. У меня собаки быстро становятся шёлковыми.
Малыш молился про себя, чтобы она к ним никогда не поступила. К тому же снова больно кольнуло в ухе, и он тихонько захныкал.
— Что-что, а вышколить собаку, которая лает, и мальчика, который ноет, я сумею, — заявила фрёкен Бок и усмехнулась.
Видно, этим она хотела пристыдить его, но он считал, что стыдиться ему нечего, и поэтому сказал тихо, как бы про себя:
— А у меня скрипучие ботинки.
Мама услышала это и густо покраснела.
— Надеюсь, вы любите детей, фрёкен Бок, да?
— О да, конечно, если они хорошо воспитаны, — ответила фрёкен Бок и уставилась на Малыша.
И снова мама смутилась.
— Я не уверена, что Малыш хорошо воспитан, — пробормотала она.
— Он будет хорошо воспитан, — успокоила маму фрёкен Бок. — Не беспокойтесь, у меня и дети быстро становятся шёлковыми.
Тут уж Малыш покраснел от волнения: он так жалел детей, которые стали шёлковыми у фрёкен Бок! А вскоре он и сам будет одним из них. Чего же удивляться, что он так перепугался?
Впрочем, у мамы тоже был несколько обескураженный вид. Она погладила Малыша по голове и сказала:
