Малыш об этом не подумал, поэтому он не знал, что ответить. Спорить с Карлсоном было нелегко, особенно когда он бывал в настроении спорить. Но, к счастью, настроение у него менялось каждые пятнадцать минут. Вот и теперь он вдруг издал какой-то странный, но явно радостный звук, похожий на кудахтанье.
— Мы же забыли про пакет! — воскликнул он. — А с пакетом можно отлично позабавиться.
Этого Малыш прежде не знал.
— Ну да? — удивился он. — Что же можно сделать с пакетом?
Глаза Карлсона заблестели.
— Издать самый громкий в мире хлюп! — объявил он. — Гей-гоп, какой сейчас будет изумительный хлюп! Вот этим мы и займёмся.
Он схватил пакет и со всех ног побежал в ванную комнату. Малыш, раздираемый любопытством, бросился за ним. Ему очень хотелось узнать, как делают самый громкий в мире хлюп.
Карлсон стоял, наклонившись над ванной, и наполнял пакет водой.
— Ты глупый, да? Разве можно лить воду в бумажный пакет? Неужели ты этого не понимаешь?
— А что такое? — спросил Карлсон и помахал пакетом с водой у Малыша перед носом, чтобы Малыш воочию убедился, что в бумажный пакет можно лить воду, а потом стремглав кинулся назад в комнату Малыша.
Малыш побежал за ним, полный дурных предчувствий. И они оправдались… Карлсон весь высунулся из окна так, что видны были только его толстые короткие, пухленькие ножки.
— Гей-гоп, — завопил он, — погляди вниз, сейчас я произведу самый сильный в мире хлюп!
— Стой! — крикнул Малыш и тоже лёг на подоконник. — Не надо, Карлсон, не надо! — молил он испуганно.
Но было уже поздно. Мешок полетел вниз, и Малыш увидел, как он разорвался, словно бомба, у ног какой-то тётеньки, которая шла в молочное кафе в соседний дом. И было ясно, что этот самый громкий в мире хлюп ей решительно не понравился.
— Гляди, — сказал Карлсон, — она ахнула, словно мы сбросили горшок с фикусом, а не полтора стакана воды.
Малыш с грохотом захлопнул окно. Он не хотел, чтобы Карлсон продолжал выбрасывать на улицу разные вещи.
— Я думаю, что этого нельзя делать, — сказал Малыш серьёзно, но Карлсон в ответ только расхохотался.
Он несколько раз облетел вокруг лампы и, не переставая хихикать, приземлился возле Малыша.
— «Я думаю, что этого делать нельзя»! — передразнил он Малыша. — А что, по-твоему, можно? Швырнуть вниз пакеты с тухлыми яйцами? Это тоже одна из странных фантазий твоей мамы?
Карлсон снова взлетел и снова грузно шмякнулся на пол как раз перед Малышом.
— Могу сказать, что вообще ты и твоя мама самые странные люди на свете, но всё же я вас люблю. — Карлсон потрепал Малыша по щеке.
Малыш покраснел, так он был счастлив. Карлсон его любил, это замечательно! Да и маму он любил тоже, это ясно, хотя часто плёл про неё невесть что.
— Да сам удивляюсь, — подтвердил Карлсон, продолждая похлопывать Малыша по щеке.
Он хлопал его долго и всё более и более увлечённо. Последний хлопок походил уже скорее на пощёчину, и тогда Карлсон сказал:
— Ой, до чего же я милый! Я самый милый в мире! И я думаю, что поэтому мы сейчас поиграем во что-нибудь совсем милое, ты согласен?
Малыш был, конечно, согласен, и он тут же стал лихорадочно соображать, во что бы такое милое поиграть с Карлсоном.
— Вот, например, — предложил Карлсон, — мы могли бы играть, что стол — это наш плот, на котором мы спасаемся от наводнения… а оно, кстати, как раз и начинается.
И он показал на струйку воды, которая подтекла под дверь.
У Малыша перехватило дыхание.
— Ты что, не закрыл кран в ванной? — спросил он с ужасом.
Карлсон наклонил голову и ласково поглядел на Малыша.
— Угадай, закрыл ли я кран или нет! До трёх раз!
Малыш распахнул дверь в прихожую. Карлсон был прав. Великое наводнение началось. Ванная и прихожая были залиты водой, она стояла уже так высоко, что в ней можно было плескаться, если была охота. А Карлсону была охота. Он с восторгом прыгнул прямо в воду.
— Гей-гоп! — кричал он. — Бывают же дни, когда случаются только прекрасные вещи!
Малыш закрыл кран в ванной и выпустил из неё воду, а потом опустился на стул в прихожей и с отчаянием уставился на пол.
— Ой, — сказал он тихо, — ой, что скажет мама?
Карлсон перестал прыгать в воде и с обидой посмотрел на Малыша.
— Ну знаешь, это уж слишком! — возмутился он. — Что же она такая ворчунья, твоя мама! Несколько ведёр самой обыкновенной воды… есть о чём говорить!
Он снова подпрыгнул, да так высоко, что обрызгал Малыша с головы до ног.
— Приятная водичка, — сказал он. — А заодно и ножная ванна. Она что, возражает против мытья ног?
И он ещё раз прыгнул, и снова Малыша обдало брызгами.
— Неужели твоя мама никогда не делает ножных ванн? И все дни напролёт швыряет из окон цветочные горшки? Так, что ли?
Малыш ничего не ответил. Он думал. Надо было во что бы то ни стало всё убрать до прихода мамы.
— Карлсон, мы должны поскорее…
Он не договорил, а вскочил со стула и помчался на кухню. И тут же вернулся с половой тряпкой.
— Давай, Карлсон, помогай… — начал он, но вдруг обнаружил, что Карлсона в комнате нет.
Его не было ни в прихожей, ни в ванной — нигде. Но всё время Малыш слышал гул моторчика. Он подбежал к окну и увидел, что ввысь взмыло нечто напоминающее толстенькую сардельку.
— Летающий бочонок или нечто другое? — пробормотал Малыш.
Нет, это был не летающий бочонок, а всего-навсего Карлсон, который возвращался в свой зелёный домик на крыше.
Но тут Карлсон заметил Малыша. Он спикировал вниз и промчался мимо окна на такой скорости, что воздух засвистел. Малыш восторженно замахал ему тряпкой, и Карлсон махнул в ответ своей пухленькой ручкой.
— Гей-гоп! — кричал он. — Вот летит Карлсон, который стоит десять тысяч крон. Гей-гоп!
И он улетел. А Малыш стал собирать тряпкой воду с пола прихожей.
Карлсон вспоминает, что у него день рождения
Карлсону повезло, что его не было, когда мама вернулась из бюро путешествий, потому что она всерьёз рассердилась и из-за исчезнувшей бегонии, и из-за наводнения, хотя Малыш успел кое-как вытереть пол.
