– Согласна.
– Обязательно надо, чтобы любая из этих частей находилась на максимально точном уровне, чтобы во Вселенной было все, что требуется для появления звезд.
– О’кей.
– И необходима тончайшая выверка каждого элемента, ведь если хоть один из них будет с бесконечно малой погрешностью, не возникнет полного комплекса составляющих, нужного для зарождения звезд. А ведь, как я уже говорил, не будет звезд – не будет и жизни.
Алиса немного подумала.
– Но тогда рождается следующий вопрос: кто же осуществляет эту выверку?
– Вот!
– А может это совершиться… случайно? Происходит Большой взрыв, материя взрывается – и хоп! По воле великой случайности Вселенная разом вбирает в себя все необходимое для создания звезд: и темную материю, и степень расширения, и массу протонов, и все остальное.
– Это одна из возможностей.
– Правда? Я не чувствую, что вы сами в этом убеждены…
Он вздохнул:
– Достаточно любому элементу получить крошечное отклонение – и условия не сойдутся, звезды не возникнут, жизнь не зародится. Надо понимать, речь идет о максимально точной выверке.
Алиса кивнула:
– А какова вероятность, что она все-таки произойдет случайно?
– По порядку величины десять в минус шестидесятой степени: стоит только изменить одну цифру в шестидесятом десятке – и все потеряно. Ни звезд, ни жизни. Пустота.
Алиса примолкла и задумалась.
А Жак Лабори снова заговорил:
– Мой знаменитый коллега Трин Сюань Цюань так иллюстрирует возможность случайного возникновения жизни при условии десяти в минус шестидесятой степени. Это вероятность, что лучник попадет в мишень площадью в один квадратный сантиметр, висящую на другом конце Вселенной, на расстоянии четырнадцати миллиардов световых лет.
26
Стоя возле кропильницы, Жермена с любопытством разглядывала очередь из прихожан перед исповедальней.
– И все же это какое-то безумие, – сказала она.
– Даже представить не могла, что при жизни увижу столько народу в церкви, – отозвалась Корнелия.
– Думала, увидишь после того, как помрешь?
– Вечно ты надо мной издеваешься, – простонала Корнелия.
Жермена смерила взглядом одного из новых прихожан, парня лет тридцати.
– Тут полно совершенно незнакомых людей.
Корнелия поморщилась:
– Когда у нас был свой кружок, было гораздо лучше.
Жермена насупила брови и мотнула головой в сторону исповедальни:
– Я все не могу понять, почему это так нравится людям. То, что мне рассказали, меня ничуть не убедило.
Корнелия покачала головой:
– Мне бы хотелось быть маленькой мышкой…
Жермена взглянула на подругу и подумала, что та похожа скорее на жирную крысу.
– Если бы только, – продолжала Корнелия, – я могла незаметно проскользнуть внутрь…
– Срочно садись на диету.
Из исповедальни, весело смеясь, вышла женщина.
Жермена следила за ней глазами, пока та шла по боковому нефу.
– Это ненормально, – заявила она, качая головой. – В религии нет ничего смешного.
– Ты так думаешь?
– Нам надлежит уподобиться Иисусу.
Корнелия медленно подняла глаза к распятию и сокрушенно кивнула.
Сияя улыбкой, женщина прошла мимо них к выходу.
Жермена буквально разрывалась между осуждением и мучительным любопытством.
– Идея! Ты пойдешь к исповеди. Только так мы сможем узнать, что там творится.
Корнелия побледнела:
– Ой, нет, я не отважусь…
– А чем ты рискуешь? Давай вставай в очередь!
– Я не осмелюсь, давай лучше ты.
– Но мне не в чем себя упрекнуть.
Корнелия подняла плечи и с безнадежным видом опустила:
– Да ладно… Можешь рассказать о нашем грешке…
Жермена нахмурилась:
– Это еще о каком?
– Сама знаешь…
– Нет.
– О наших маленьких сплетнях… Когда говоришь кому-нибудь то, что о нем думают другие…
– Это не значит сплетничать. Мы открываем им глаза.
Корнелия молчала, пока ее мозг переваривал информацию.
– Ну хорошо, тогда сделай вид, что считаешь это грехом. В любом случае исповедь анонимна…
– Ага, как же! Он сразу узнает мой голос!
– Он обязан хранить тайну исповеди.
Жермена поморщилась. Но идея заслуживала того, чтобы подумать.
* * *
Алиса взяла записку у «сестры ИКЕА», которая смотрела на нее сияющими добротой глазами, и улыбнулась в ответ. Таких записок в сумке скопилось уже с десяток, она привыкла к этому ритуалу, смысл которого всегда от нее ускользал.
Выходя из церкви, она развернула листок, как мальчишка лезет в пакетик со стикерами «Панини» – в надежде, что найдет недостающее звено для коллекции и та станет полной.
Яркий солнечный свет после полумрака церкви слепил глаза, она с трудом разобрала каракули:
Иисус сказал: «Тот, кто знает все, нуждаясь в самом себе, нуждается во всем».
Алиса с каким-то странным ощущением трижды перечитала изречение.
Эти слова не входили ни в одно Евангелие.
Она была уверена.
Вокруг раскинулась пустая площадь. Туристы попрятались от полуденного зноя кто в чайных, кто в подвальчиках Азе или Блано. Вернувшись к отцу, Алиса включила ноутбук. Набрав текст записки, она нажала кнопку поиска в Интернете.
Открылось множество сайтов, и все они сходились в одном:
Евангелие от Фомы.
Алиса о таком даже не слышала.
И тут ее одолели сомнения. Она достала из сумки все записки глухонемой, расправила и разложила перед собой на столе. Потом прочла одно за другим все изречения Иисуса. Вправду ли монахиня их выписала из библейских Евангелий? Алисе казалось, что да.
Поколебавшись, на всякий случай она набрала одно изречение в Интернете:
Блаженны вы, когда вас ненавидят и вас преследуют. И не найдут места там, где вас преследовали.
И снова оказалось:
Евангелие от Фомы.
Вот еще…
Она взяла Библию, по диагонали пробежала глазами четыре Евангелия и нашла похожие места. По смыслу они совпадали, а вот формулировки различались.
