Книга Оборотни в эполетах. Тысяча лет Российской коррупции, страница 52. Автор книги Александр Бушков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Оборотни в эполетах. Тысяча лет Российской коррупции»

Cтраница 52

Блюстители порядка, как многие бы на их месте, посчитали все это очередным пьяным бредом, какого за время службы наслушались немало. Однако скандалист не унимался, настаивал, что он – убийца, а о подробностях им, нижним чинам, знать не полагается – пусть отведут к судебному следователю, уж тому-то он все и расскажет.

Он так настаивал, бахвалясь и выставляя себя «крутым убивцем», что жандарм с городовым в конце концов решили: ну если человек так уж просит… Доставили к следователю. Еще не протрезвев толком, станционный буян рассказал о совершенном им убийстве с такими подробностями, что очень быстро стало ясно: пьяным выпендрежем тут и не пахнет.

Действительно, несколько дней назад за городом кто-то убил булыжником отставного солдата, забрав у него какие-то жалкие копейки. Сыщики из сыскной полиции быстро поняли, что столкнулись с классическим «висяком»: не было никаких следов и зацепок. А тут является пьяная рожа и рассказывает подробности, которые мог знать лишь убийца… Проверили. Подтвердилось. Судили. Осудили. Наверняка уже на следующий день, протрезвев в камере, убийца рвал на себе волосы, но поздно было пить боржоми…

Доля юмора (вполне возможно, и не черного) присутствует и в другой истории – благо закончилось все без крови и жертв. В 1859 году в сыскной полиции стало известно, что «двое неизвестных людей, Митрофан и Сергей, намерены убить и ограбить отставного титулярного советника». Отставной чиновник жил одиноко, прислуги не держал – и считался человеком зажиточным. Полиция быстро обоих вычислила, за ними неотступно стали ходить агенты сыскной – и взяли, когда те пошли на дело.

Где тут юмор, спросите вы? А юмор в том, что эта парочка (один – бывший дворник в доме того самого чиновника, другой тоже не из графьев) явно начиталась бульварных романов о «благородных разбойниках». И действовала в стиле романтики самого дурного пошиба: в качестве орудий убийства на последние деньги приобрели в антикварной лавке два очень красивых кинжала, загримировались, приклеили бороды перед тем как идти на дело, встретились ночью в Александровском саду, в чем не было никакой надобности, однако выглядело все чертовски романтично, как в тех самых романах: ночь, чащоба…

Так в точности и неизвестно, как на них вышла полиция. Самая убедительная версия – то ли расхвастали спьяну где-нибудь в трактире и случившийся там агент сыскного подслушал, то ли начали бахвалиться перед знакомыми, какие они крутые и что они вскорости устроят, – и кто-то сообщил куда следует. Как бы там ни было, грабить и убивать шли всерьез, с хорошо заточенными антикварными кинжалами, – взяли их на полдороге… А могли и не взять…

Еще один случай, правда, начисто лишенный юмора. Весной 1879 года в своей постели нашли мертвым шестнадцатилетнего Николая Познанского. Смерть произошла в результате отравления морфием. Юноша был жизнерадостным и общительным, никаких амурных или прочих трагедий с ним не произошло, так что причин для самоубийства вроде бы не имелось. В семье все тоже складывалось нормально, семья была небедная и благополучная (отец – жандармский полковник, отнюдь не домашний тиран).

Едва сыщики начали копать, поперла романтика опять-таки дурного пошиба. Подозрения пали на сорокалетнюю гувернантку детей Познанских, француженку по происхождению Маргариту Жюжан. Выяснилось много интересного. Оказалось, что к тому времени покойный и француженка более двух лет находились в самых что ни на есть взрослых отношениях. Что полковник их однажды застал в самом недвусмысленном положении, но мешать не стал и тихонечко ушел (должно быть, руководствуясь нехитрой жизненной логикой: подрос сыночек, что теперь? Лучше уж так, чем если бы он начал шляться по борделям и подцепил какую-нибудь заразу. В конце концов, как гласит старая русская поговорка, «сын не дочь, в подоле не принесет»).

Самое интересное, что у француженки, судя по всему, возникло самое настоящее чувство (не столь уж редкая ситуация – увядающая красотка и юный красавчик). А вот Николай… Набравшись опыта с гувернанткой, к «воспитательнице» откровенно охладел: сложилась теплая компания «золотой молодежи» обоего пола, где присутствовало не только шампанское, но и морфий (наркомания уже тогда имела место быть). Поскольку под рукой имелись молодые и доступные красотки («золотая молодежь» уже тогда зажигала не по-детски, и вполне приличные, по мнению окружающих, девицы из хороших семей втайне успевали, гм, изрядно напроказить), юноша, должно быть, подумал: а на кой черт мне теперь эта старая баба?

Француженка откровенно ревновала, несколько раз набивалась к «воспитаннику» в спутницы на эти вечеринки (что того и раздражало, и тешило самолюбие: вон как за мной бегает…). В ту ночь Жюжан спала в соседней комнате, имела полную возможность войти и подмешать смертельную дозу морфия к какому-нибудь безобидному питью на ночном столике.

Загадка так и осталась неразгаданной. На суде француженка произвела на присяжных самое хорошее впечатление: держалась скромно, горевала о смерти молодого человека, а твердых улик не имелось, одни подозрения. Суд ее оправдал. В общем, темное дело. Помня о презумпции невиновности и наркотических забавах той компании, нельзя исключать, что вьюнош отдал богу душу от банального и классического передоза…

Особая статья – «честные убийства». Которые у всех окружающих не вызывали ни малейшего осуждения, вовсе даже наоборот. Речь пойдет о дуэлях…

«Классических» дуэлей на европейский манер (тех самых, с которыми жестоко, но в итоге безуспешно боролся кардинал Ришелье) допетровская Россия не знала совершенно. Случались поединки меж знатными особами, но исключительно в рамках так называемого суда Божьего. В случае запутанной тяжбы, когда суд не мог определить, кто прав, а кто виноват, дело часто заканчивали «судом Божьим» – считалось, Бог разберется, кто окажется убит, тот и был не прав. Это отнюдь не русское изобретение, а распространенная общеевропейская (в Средневековье) традиция. В Англии случалось, что «суд Божий» определяли и простым крестьянам (лично свободным) – как правило, из-за запутанных земельных споров. Правда, как люди происхождения неблагородного, они дрались не мечами, а заостренными палками (в некотором смысле орудием, не менее убойным, чем меч).

Дуэль в России прописалась во времена Петровских реформ, когда из-за границы перенимали все подряд: и полезное, и не столь уж. Поначалу дуэлировали по старой привычке исключительно офицеры-иностранцы – но очень быстро эту привычку у них переняли и русские дворяне. И понеслось…

Кардинал Ришелье особо завзятым дуэлянтам рубил головы (очень уж много дворян погибало, сплошь и рядом по совершенно пустяковым поводам). Петр I тоже вроде бы с дуэлями боролся не на шутку – при нем законы предусматривали смертную казнь не только для самих дуэлянтов, но и для их секундантов. Однако неизвестно ни одного случая, когда этот закон применялся бы на практике, он попросту не работал. Так обстояло на протяжении всего XVIII столетия.

При Николае I дуэлянтов-военных (пусть и не всегда) лишали чинов, ссылали на Кавказ солдатами (или оставляли в офицерском чине, как это случилось с Лермонтовым, но в тогдашнюю «горячую точку» отправляли). Штатских ссылали за Урал или сажали в крепость. Могли приговорить и к церковному покаянию, как произошло с застрелившим Лермонтова майором Мартыновым. Церковное покаяние – не столь уж легкое наказание. Фактически человека на пару-тройку лет заключали в монастырь, не под замок, но без права выхода за ворота и с обязанностью присутствовать на всех службах. После реформ 1864 года дуэлянтам согласно одной из статей Уголовного уложения полагалось от двух до четырех лет заключения в крепости.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация