– Пойдем, Варенька, я тебе твое новое жилье покажу! – приняв ее задумчивость за усталость, проговорила Инна Борисовна. – Тебе же отдохнуть с дороги надо, а мы пристали с разговорами…
Вторая половина дома оказалась просторной, с большой прихожей, кухней и двумя комнатами, гостиной и спальней.
– Ой, куда мне так много одной… – испугалась Варя, оглядывая гостиную.
– Почему же одной? Пока одна, а потом, глядишь, замуж выскочишь! Ты девушка красивая, я думаю, от женихов отбоя не будет! Среди наших парней тоже можно кое-что приличное выбрать, по секрету тебе скажу… Есть вполне себе хорошие ребята, с правильными установками на жизнь. И вообще, сельский парень надежнее городского во всех отношениях. И семьянин из него прекрасный получается… Так что не загадывай себе одиночество, наоборот, вперед смотри! Правильно рассчитывай свою жизнь! Главное, с расчетами не ошибиться. Это ничего, что я с тобой так разговариваю – несколько фамильярно? Ты не обижаешься?
– Нет, Инна Борисовна, не обижаюсь. Мне даже нравится, правда. И если совсем уж честно… Вы будто мои мысли читаете. Я тоже собираюсь правильно рассчитать свою жизнь. И в расчетах не ошибиться.
– Ну и хорошо, Варенька… Знаешь, как-то я к тебе сразу прониклась, с первого взгляда. Можешь в любое время ко мне за советом обратиться – с радостью помогу. И еще всегда помни, что я тебя в обиду не дам. И в школе тебя сразу так поставлю, что ни одна сплетница не посмеет свой язык распустить. А то знаешь, женский коллектив… Это ведь такое болото… Сколько его ни осушай, а все равно какая-нибудь зеленая лягушатина вылезет и свою песню проквакает.
– Спасибо, Инна Борисовна…
– Да ладно, погоди с благодарностью. Посмотри, какие в спальне окна большие, на реку смотрят! Проснешься поутру, глянешь… И настроение хорошее на весь день обеспечено! Погоди, вот мы еще на рыбалку съездим… Здесь такие места, аж дух захватывает… Сколько живу, а к такой красоте привыкнуть не могу. Ладно, пойду, не буду к тебе больше с разговорами приставать… Осваивайся, обживай новое место…
Инна Борисовна ушла, а Варя робко присела на край кровати. Вздохнула. Но вздох получился не тяжелым, а наоборот, легким, прерывистым. А ведь и правда, вид из окна открывается потрясающий… Река Ветлуга, тихая, спокойная. Берег, заросший склоненными к воде ивами. Лодочка вдалеке. Тишина. Покой. Неспешность. Мудрое величие природы. И она тоже станет частью этой неспешности, этого мудрого величия… Здравствуй, новая жизнь! Надеюсь, ты примешь меня в себя вместе с моими планами!
* * *
Первого сентября она стояла на школьной линейке, стараясь держать строгое, но в то же время приветливое лицо. Понимала, что сейчас ее рассматривают с пристрастием и учителя, и школьники. Все-таки новая учительница, да еще и откровенно городская, да еще и возможная родственница директрисы, если та ее в своем доме поселила. Особенно этот вопрос волновал учителей, потому и глядели на Варю с вежливой настороженностью.
Инна Борисовна привычно держала речь, и было видно, что сейчас она себя чувствует абсолютно в своей тарелке и произносит дежурные поздравительные слова с привычным ежегодным вдохновением.
Потом, после линейки, разошлись по классам. Первый Варин урок в шестом «Б» прошел с маленьким приключением – в открытое окно залетела ворона, села на подоконнике, каркнула и тоже будто приготовилась слушать про Великое переселение народов и создание варварских королевств и Византийской империи. Дети рассмеялись, но Варя безжалостно выгнала ворону с подоконника и даже не улыбнулась. Может, переборщила со строгостью. Наверное, потому, что испугалась немного – а вдруг это примета плохая? Потом, вечером, рассказала об этом инциденте Инне Борисовне, но та лишь рассмеялась:
– Да не бери в голову, Варенька! У тебя этого еще будет – вагон… Всякое еще впереди будет, и смешное, и грустное, на все и примет никаких не хватит. Ты лучше скажи, не много ли я тебя часами нагрузила?
– Да нормально, я справлюсь.
– Ну да, ну да… Сил-то по молодости еще много… Да и деньги тебе не лишние, я думаю.
– Инна Борисовна, мне так неудобно… Может, я буду вам платить за квартиру, а? И за стол… Я же действительно зарабатывать буду…
– Об этом не может быть и речи, Варенька. И давай больше не будем к этому разговору возвращаться, ладно?
– Но почему…
– Потому. Потому что иногда надо дать человеку возможность для самых лучших движений души. Может, это больше мне нужно, чем тебе… Понимаешь?
– Да, понимаю. И все же…
– Все, Варенька, все! Закрыли тему!
– Но давайте я хотя бы посуду после ужина помою!
– А вот это пожалуйста, дорогая. Тут я и возражать не буду. Сегодня устала как собака… Пойду прилягу, а ты давай, хозяйничай… Кстати, вот тебе и примета! Говорят, чужим людям хозяева не разрешают посуду в доме мыть. Но ты ж не чужая, тебе можно…
Так и побежал день за днем, оглянуться некогда. Варя уходила в школу утром, возвращалась вечером. Занятия проходили в две смены, школа была востребована среди окрестных поселков и деревень, где дети обучались только до восьмого класса. Некоторые и десять километров пешком ходили каждый день – те, до которых школьный автобус по лесам проехать не мог…
Однажды Варя возвращалась домой в октябрьских влажных сумерках. Было тепло, пахло сырой землей и чуть-чуть дымком с огородов, где жгли картофельную ботву. Варя шла медленно, расстегнув плащ, глядела в темнеющее небо и думала о том, что почти и не вспоминает о прежней своей жизни. А если вспоминает, то уже без боли. И даже на Ольгины звонки отвечает охотно и рассказывает с большой гордостью о своей нынешней жизни. О том, какие здесь места – и впрямь чудесные, и как ее хорошо приняли в школе, и какую зарплату выдали за сентябрь. Размер зарплаты особенно впечатлил Ольгу, Варе показалось, что она даже ей не поверила. А еще Ольга немного ревниво выслушивала Варин рассказ о том, как хорошо к ней относятся Инна Борисовна и Сергей Семенович. Ничего обидного Ольга ей не говорила, конечно, но Варя даже по молчанию чувствовала – ревнует. И досадует на себя. Мол, она, родная сестра, не смогла дать ей то, что чужие люди дают… О своей жизни с Олегом Ольга ничего не рассказывала, но Варя из недомолвок и коротких фраз поняла, что Олег так и не нашел работу, сидит на Ольгиной шее. «Любовь всей жизни», что ж поделаешь, терпеть надо!
Она так задумалась, что не услышала, как сзади застрекотал мотоцикл и веселый мужской голос крикнул весело:
– Эй, я ведь и наехать могу!
Варя опомнилась, быстро отпрянула в сторону, пропуская мотоциклиста. Но тот почему-то не захотел проехать мимо, остановился возле нее, стянул с себя рывком шлем. Под шлемом оказалось вполне симпатичное лицо, синеглазое и улыбчивое. Можно даже сказать, красивое. Почти киношное. Белокурый и румяный Иван-царевич, ни дать ни взять. Интересно, откуда здесь такое мужское лицо взялось?
– О… Да это ж новая учительница, которая у директрисы в доме живет… – удивленно проговорил парень, будто и не к Варе обращался, а к кому-то другому. – А я и не узнал со спины… Прощу прощения…
