* * *
Наталья Васильевна встретилась с Григорием Скорским на благотворительном балу, куда вынуждена была приехать одна, без мужа. Шумилов не смог вернуться в Петербург вовремя, хотя о том, что состоится бал, где соберется придворная знать и самые богатые промышленники России, был извещен заранее и мог бы, конечно, так устроить дела, чтобы не пренебречь этим приглашением, о котором всякий мог бы только мечтать и которое Наталья Васильевна получила благодаря своей крестной, старшей графине Бобринской. Ну что ж, распутица – причина, многое в России извиняющая и объясняющая, а на Урале как раз лило словно из ведра. В Петербурге же стояла прекрасная погода. Наталья Васильевна не слишком страдала от отсутствия Шумилова, скорее наоборот. Она привыкла бывать одна везде, где дозволяли мало-мальские приличия, замужество свое оковами не считала, как не считала никогда оковами девичью скромность. Она выросла без матери и была непомерно избалована отцом, никогда не знала отказа ни в чем, в том числе в свободных деньгах – отчасти по той причине, что однажды высмотрела, где в кабинете отца хранятся наличные – он не ведал им счета, а потому не замечал урона. Она забыла, когда в последний раз слышала слово «нет», привыкла к мгновенному исполнению своих капризов и вела такой же образ жизни и при муже, благословляя судьбу за то, что не имеет детей. Не муж был в этом виноват – она сама оказалась бесплодной из-за того, что еще в ранней юности тайно вытравила плод. Дети только помеха… Сейчас же ей ничего не мешало находиться в ожидании новой любовной связи. В такие дни ее прекрасно утешал управляющий Сергей Страхов, возвышенный до этой должности именно за свои несомненные мужские достоинства и безотказность. С тех пор как пятнадцатилетняя хозяйка отдалась ему, он очень много знал о ее прихотях. Страхов, хотя иногда называл Наталью почти с ненавистью взбалмошной, беспутной тварью, все же не мыслил без нее жизни и не в силах был с ней расстаться. К тому же привычка распоряжаться деньгами сначала Полевого, потом Шумилова, как своими, много для него значила. Бывали у него и минуты сомнений. К примеру, когда Наталья выходила за Николая Шумилова, Страхов испугался, что вольностям его придет конец. Но нет, к счастью, единственное, чего хотел Шумилов, – оказаться подальше от жены и от Петербурга.
Как слышал Страхов, так жили многие господа, даже из числа приближенных ко двору. И многие давали полную свободу своим женам, позволяя им блудить как угодно и где угодно – желательно, конечно, за границей, вдали от пересудов света. Однако Наталья Васильевна, к счастью, предпочитала выбирать любовников среди своих соотечественников, презирая «жидконогих иноземцев», как она именовала иностранцев.
Страхов давно избавился от тревог, что Наталья когда-нибудь захочет избавиться от него. Любовники приходили и уходили, а он, верный пес, оставался при ней и надеялся, что так будет всегда. Но вот появился человек, в котором он увидел не временного фаворита, а серьезного соперника, настоящую угрозу, причем не только своему благополучию, но и своему существованию. Утешало одно – точно такую же угрозу появление господина Скорского представляло и для самого Шумилова. Говоря короче, Наталья Васильевна совершенно потеряла из-за этого человека голову и, чтобы с ним соединиться, готова была на все, на любое преступление и злодеяние. Обнадеживало Страхова следующее: если Наталья Васильевна прежде рук в крови не пачкала, предпочитая пользоваться его услугами, то, глядишь, и на сей раз почувствует в нем необходимость. А значит, даже если она решит избавиться от мужа, исполнить это предстоит именно ему, Страхову. Он еще понадобится госпоже, она еще сможет оценить его преданность!
…Тот благотворительный бал, назначенный в поместье Румянцевых на Елагином острове, начался со скандала. Свекровь ближайшей подруги императрицы, графиня Анна Владимировна Бобринская (та самая, которая протежировала Наталье Шумиловой), решившая вместе со своей невесткой прибыть по воде (она не любила карет), с полпути повернула назад. Всем собравшимся немедленно стало известно то, что посланный ее сообщил хозяину по секрету: графиня почувствовала себя дурно, увидав плывущую навстречу лодку-катафалк, в которой находился пустой гроб. Какой-то человек в черном, стоявший около гроба, показал на него и крикнул дурашливым голосом:
– Анна Владимировна, не желаете ли занять свободное место? Вам самое время!
Графиня от страха едва не лишилась чувств, а человек в черном самым оскорбительным образом расхохотался ей в лицо. Анна Владимировна немедленно решила воротиться домой.
Императрица была страшно расстроена, оскорблена за графиню, опечалена ее отсутствием и тоже собралась ехать в Петербург. Попытки хозяина и самого императора удержать ее успеха не имели. Среди гостей возникло замешательство. Однако Наталья Васильевна вдруг увидела, как невысокий, ладный зеленоглазый кавалергард сказал возмущенной государыне несколько слов – и та мгновенно сменила гнев на милость. На ее лице появилась смущенная улыбка, и она обратилась к хозяину с несколькими приветливыми словами.
Отъезд был отложен, праздник продолжался. Любопытство Натальи Васильевны разгорелось. Она начала следить за человеком, имеющим столь огромное влияние на саму государыню. Император поглядывал на него благосклонно, хозяин заискивал пред ним. В нем было что-то особенное, не то отталкивающее, не то привлекательное. Чувствовалось, что это совершенно независимый человек. О таких говорят: он-де без царя в голове, имея в виду и бесшабашность, и особенную самостоятельность как поведения, так и суждений, умение не считаться ни с кем, кроме себя. Такие люди нравились госпоже Шумиловой, она и сама слыла такой же – и гордилась этим.
Кто же он? Наталья Васильевна была не настолько коротко знакома с присутствующими дамами, чтобы спросить их об этом. Да вряд и ли они снизошли бы до ответа и разговора с какой-то купчихой, пусть даже удостоенной приглашения на этот именитый бал, пусть даже крестницей самой графини Бобринской, пусть даже украшенной драгоценностями, не уступающими тем, что надела сама императрица. Да, с женщинами Наталье Васильевне везло не слишком, у мужчин – независимо от сословий – она имела гораздо больший успех. Ну что ж, она решила действовать напрямик.
Подошла к какому-то штатскому, который поглядывал на зеленоглазого кавалергарда с откровенной неприязнью, и, скроив самую кривую гримасу, спросила со всем возможным отвращением, кто этот человек.
Штатский оказался явно доволен:
– Вы не знаете, сударыня? Григорий Скорский. Осмелюсь предостеречь от знакомства с ним. Законченный подлец, хоть и пользуется высочайшим покровительством!
При этих словах голос возмущенного осведомителя Натальи Васильевны дал петуха, и он тут же испуганно оглянулся, не слышал ли кто столь нелестного отзыва об особе, которая пользуется высочайшим покровительством.
Пока он оглядывался, Наталья Васильевна улизнула.
Ее трясло от возбуждения. Кажется, она нашла того, кого искала, того, кого ждала… Не в ее привычках было откладывать поиск ответа на свои вопросы в долгий ящик. Она привыкла сама брать быка за рога, и, продолжая фигурально выражаться, можно заметить, что не было случая, чтобы какой-то бык возражал против этого. Конечно, всякое бывает… Именно поэтому Наталью Васильевну снедало нетерпение, и она решила не томить себя слишком долго.
