У квартиры обменялись выразительными взглядами, я и сама не понимала, чего так взбеленилась. Но инстинкт самосохранения буквально орал мне держать Лёшку на расстоянии. Раз не понял с первого раза, то и… пусть не понимает дальше. В общем, испугалась не на шутку. А может быть, и не испугалась, а элементарно… обиделась и оскорбилась, что он не понял всё то, что хотела сказать ему. Я, может быть, четырнадцать лет к этому дню готовилась, а он… а он, тормоз проклятый, пусть валит… домой и думает дальше, что я шучу. А вообще, у меня и с шутками всё в порядке! Я, если надо, и анекдот рассказать могу…
Взгляд мой вконец стал безумным, из-за чего Алексей Игоревич даже губы трубочкой вытянул, обречённо протянув:
—У-у-у-у, как всё сложно. Алабама, выдохни, у тебя сейчас пар из ушей повалит.
И да, я бы его прибила, потому что даже вычисление элементарных интегралов, которое спасало меня всегда, уже не сдерживало растрёпанную нервную систему, если бы дверь нашей квартиры в этот самый момент не распахнулась, явив миру Женечку с остриженными кончиками, настолько остриженными, что позабыв обо всём на свете, я уставилась на дочь, буквально уронив челюсть. Зато Женька так и сияла, проведя по своим волосам, которые теперь и до каре не до тягивали. Впрочем, это ещё были цветочки, ибо за спиной у старшей сестры вдруг материализовалась “моя младшая кровиночка” с розовой шевелюрой.
— Сюрприз, — завопила радостная Таська, а я из последних сил вдруг заглянула за дверь, проверяя номер квартиры.
К сожалению, он был наш.
***
Я простонала, откинув в сторону влажное полотенце, которое с жарким энтузиазмом Алка водрузила мне на лоб в виде компресса.
— Альбина, ну что ты как маленькая?! — возмутилась подруга, перехватив мою руку, когда я попыталась запульнуть вышеупомянутое полотенце в неё. Но из положения “лёжа на кровати” и с моей грацией картошки это было сделать сложно, в итоге оно полетело вверх, после чего шлёпнулось на спинку кровати. — Вознесенская, соберись! Ну ты же умная женщина! Иначе я сейчас найду твоё кандидатское удостоверение и сожгу его.
— Что ты сделала с моими детьми?! — уже в десятый раз за последние десять минут я вопрошала Синицыну. — Клянусь, я видела лысину на Женькином виске!
— Нету там никакой лысины! Мы всего лишь прядь сбрили, — начала с напором пояснять Алла, из-за чего я опять застонала и откинулась на подушку.
Значит, не показалось. Нас же теперь из гимназии выгонят! А с моей мамой случится инфаркт. Боже, надо срочно загуглить статистику инфарктов у женщин в возрасте за семьдесят. Я даже потянулась за телефоном, когда подруга с жаром продолжила:
— Ты уверена, что сейчас именно детские причёски обсуждать хочешь? — при этих словах она сделала страшные глаза и покосилась в сторону двери, которая отрезала нас от Орлова с девочками.
— Уверена! — окончательно теряя самообладание, сорвалась я. — У меня один ребёнок теперь лысым ходит, а другая — розовым! Розовым, понимаешь?!
— Аля, не ори, — поморщилась Алка. — Волосы отрастут, а розовый через неделю вымоется, это всего лишь тонирование. По крайней мере это лучше того, что они хотели сделать изначально. Так что ты мне ещё должна быть благодарна.
Клянусь, волосы на моей голове зашевелились при одной мысли, что что-то может быть хуже того, что есть сейчас. Я даже приняла вертикальное положение, сев на кровати.
— Что. Может. Быть. Хуже. Этого?
— Женечка изначально советовалась по поводу пирсинга в уздечке.
— Пирсинга где? — тихо ужаснулась я, наблюдая за тем, как Алла приподняла верхнюю губу, указывая на участок предполагаемого прокола.
Я даже стонать больше не могла. Лишь почувствовала, как меня опять затошнило, но на этот раз я была уверена, что всё из-за нервов.
Убью Орлова. Клянусь! Сто пудов это его имбицильные гены проснулись. Стоило ему появиться на пороге нашей квартиры, как у детей проснулся зов крови, или что там ещё?
Алла устало вздохнула и присела рядом, погладив меня по плечу.
— Да ладно тебе, выдохни, ничего такого не произошло. Ну подумаешь, немного побунтовали. Лучше же сейчас, чем потом? Ты вот в своё время была слишком послушной, и чем это закончилось?
— Чем? — на автомате уточнила я.
Синицына нахмурилась и глянула на меня как на самый заправский тормоз. Наверное, именно так я смотрела на Лёшку сегодня в ресторане.
— Мне как, — совершенно серьёзным тоном начала она, - Женю с Тасей сюда позвать, чтобы ты посмотрела на последствия своей молодости?
— Не надо, — наконец-то дошло до меня, — я их каждый день вижу.
— Вот и славно, — согласились со мной. — Пусть чудачат сейчас, а потом, глядишь, вырастут нормальными людьми.
Тонкий намёк на свою ненормальность я предпочла пропустить мимо ушей. К тому же Алла и сама решила сменить тему, перейдя к главной интриге последних дней:
— Ты мне лучше скажи, как поживает твоё йогуртовое отравление?
Судя по издевательским ноткам в голосе подруги, дети успели сдать меня с потрохами.
— Уже доложили?
— Я ещё не успела зайти в квартиру, как уже знала про маму, содержимое стиральной машинки, про некоего маминого друга Алексея и просроченный йогурт “Алёшенька”.
Со стороны это звучало ещё бредовей, чем было на самом деле. Я схватилась за голову, ужаснувшись тому, куда катится моя жизнь.
— Поэтому переходим к главному вопросу вечера. Насколько эта бифидобактерия, что нынче восседает на твоей кухне, в курсе, что в скором времени станет многодетным отцом? — продолжала пытать меня Синицына.
— Тс-с-с-с, — зашипела я на неё, с ужасом косясь в сторону двери, способность подслушивать у моих детей сформировалась раньше, чем они сами научились говорить. — Тихо ты!
— То есть не знает?
Тут я замялась, не понимая, как более точно обрисовать ситуацию.
— Про возможность моего положения он как бы в курсе, даже кровь порывается завтра со мной ехать сдавать.
— Боже, ну что за романтика, — театрально умилилась Алла. — А первые два эпизода?
— А про первые два эпизода — он не поверил.
Если я чем-то и могла шокировать подругу, то мне это безусловно удалось. Она обалдело уставилась на меня, и судя по возмущению, появившемуся на её лице, бедного Орлова нужно было спасать, иначе его ждала скорая смерть от не в меру разъярённого “стилиста”. Дабы успокоить Синичку, мне пришлось в кратце обрисовать наш сегодняшний ужин. Алла была единственным человеком на свете, знавшим все наши семейные тайны.
— Вознесенская! — со всей присущей ей экспрессией цыкнула на меня она. — Ну кто же так новости сообщает? Нужно было как-то издалека, что ли, начать, почву подготовить.
— А что я ему должна была сказать?! — громким шёпотом отбивалась я от неё, со священным ужасом поглядывая в сторону двери, на предмет есть ли кто за ней или нет. — Лёша, а ты помнишь, что было перед тем, как ты в армию ушёл? А тот раз, когда я приехала на встречу выпускников?
