Впрочем, сейчас это было неважно, поскольку Вольнов, успешно проигнорировав мой убойный взгляд, продолжал придерживать меня за локоть.
— Альбина Борисовна, — снисходительно вздохнул он, — какая приятная встреча! Наслышан о вашей блестящей работе на утренней секции.
Благодарить его за откровенную лесть было глупо, поэтому я предпочла просто промолчать.
— Прошу простить меня за сию дерзость, — тем временем продолжал Артур. — Но иначе вас не поймаешь. Хотел лишь напомнить о своём предложении.
— Каком именно? Никакой конкретики вчера не прозвучало, — я вполне неплохо умела стервозить в те моменты, когда была не в духе.
— Да? — удивился мужчина. — Однако, какое упущение! Ах да, помнится, нам вчера помешали. У меня к вам есть одно деловое предложение, которое очень хотелось бы обсудить.
“Очень” он произнёс как “о-о-очень”, что, видимо, должно было меня заинтриговать.
— Какое дело?
— Боюсь, что с ходу так и не объяснить. Для этого нам нужна более приятная обстановка. Как у вас с планами на сегодняшний вечер?
Я замялась, не зная, как правильно поступить. Отчего-то чудилось, что сейчас из-за спины, как и вчера, появится Лёшка и беспрекословно заявит Вольнову что-нибудь вроде: “Точно так же, как и до этого. И ты в эти планы не входишь”. Мысль мне не понравилась, скорее, даже наоборот — разозлила.
Ну что с тобой не так?! Ты не видела его девять лет, и вот, одна встреча — и ты уже сидишь и ждёшь его. Ну ладно, не сидишь, стоишь, но сути это не меняет.
Тяжко вздохнула. Артур проинтерпретировал это по-своему, отпустив мой локоть и выставив свою руку ладонью вперёд:
— Альбина… Борисовна, — начал насмешливо, — клянусь, что разговор будет чисто деловым. Я вас не обижу.
— Я и не… боюсь, — прозвучало настолько по-детски, что даже я прыснула.
— Вот и замечательно, — ещё шире разулыбался мой собеседник. — Разрешите ваш телефон?
***
Я согласилась, слабо представляя зачем. После чего, растерянно вертя в руках визитку Артура и коря себя последними словами, отправилась на поиски столовой, которая, как обещали, была “где-то здесь”. Чувствовала себя при этом наивной и глупой, как если бы меня развели на слабо.
Пришлось убеждать себя, что нет ничего страшного в том, что я просто схожу на ужин в компании мужчины, который однозначно умеет замечательно "приседать на уши". В конце концов, меня это ни к чему не обязывает, так ведь?
В общем, голова привычно разрывалась от мыслей, как бывало всякий раз, когда я попадала в неоднозначные социальные ситуации.
Немного поплутала в поисках столовой. Из-за словоохотливого Артура я отбилась от общей массы людей, поэтому когда наконец-то дошла до нужного пункта назначения, то была вынуждена встать в самый хвост огромной очереди — народа здесь оказалось немерено.
Пока многочисленная очередь медленно, но верно продвигалась вперёд, я страдала над листком с меню, не представляя, чего хочу больше: рыбу или… не рыбу. Мне уже начинало казаться, что я вовсе не хочу есть, когда кто-то шепнул мне в самое ухо: “Привет”. Нервно дёрнулась, прекрасно узнав хозяина голоса. Ну хоть падать не стала, и на том спасибо.
Лёшка улыбался во все тридцать два зуба, даже ямочки на щеках появились, и выглядело это настолько искренне, что мне тоже невольно захотелось ему улыбнуться.
— Привет, — отозвалась я.
— А я тебя искал. Боялся, что не встречу.
— Почему?
— Ну, ты любишь пропадать.
— Ничего подобного, — возмутилась я.
— Ещё как! — таким же тоном парировал Орлов. — То вы город меняете, пока я в армии, не оставив никаких контактов. То спустя пять лет появляешься, а на утро — опять-таки исчезаешь.
О том, что было перед моим “исчезновением”, он предпочёл умолчать.
— Мы твоим родителям контакты оставляли!
— Точно, самым надёжным людям в мире!
Я поморщилась:
— Не передёргивай.
— Нет, ну правда. Приезжаю я такой с армии. Где Аля? А нету Али, говорят, переехала. Куда? Нам на бумажке записали. Между прочим, мы неделю ваш листочек с адресом искали, не нашли. Как ты думаешь, какова вероятность, что в двухкомнатной квартире, где проживало шесть человек, двое из которых Оля с Колей, какой-то несчастный клочок бумаги продержиться больше года?
— Видимо, никакой?
— Там вообще было без шансов.
— Ну город же они знали, — брякнула я из чистого упрямства.
— Знали, — согласился он, заметно подрастеряв свой оптимизм.
Ну да, после армии ему же было не до меня, у него же там самая Санта-Барбара с Риткой завязалась. Но углубляться в это я не стала. Не было Лёшкиной вины в том, что долгие годы помимо Анисимовой для него никого другого не существовало.
— Что будешь заказывать? — сменил тему Орлов. — Я возьму.
— Да я и сама могу.
— Ну уж нет, я, может быть, за тобой поухаживать хочу!
— Зачем? — нахмурила я брови.
— Так положено, — словно отрапортовал Лёша, а потом наклонился чуть ближе и, понизив голос, загадочно сообщил. — А у тебя будет ответственная миссия.
— Какая? — уточнила полушёпотом, не то чтобы зачарованная его близостью, но совершенно точно подхватывая его игривый настрой.
— Место будешь караулить!
И прежде, чем я отреагировала на это дурацкое указание, Лёшка умудрился развернуть меня лицом к залу и, слегка подтолкнув вперёд, настоятельно велел: “Действуй, Альбуцид”. А я возьми и засмейся. Ну что за бред?!
— Ещё бы про место скомандовал. Алабай, место!
— Не, на собаку ты не тянешь.
— И на том спасибо.
Лёшка тоже смеялся.
Минут через двадцать мы с ним сидели в глубине зала за столиком, который я таки отвоевала у двух серьёзных дядечек, состроив глупый и невинный вид — это было просто верхом моего актёрского мастерства. Очень сомневаюсь, что они поверили в то, что я действительно не понимаю, что этот столик они заняли первыми, скорее просто приняли за местную сумасшедшую. Впрочем, говорят, что в Питере ещё и не таких встретить можно.
Лёшка притащил полный поднос еды, большую часть которой схомячил сам, я же выбрала себе роль “бабули”, тихо умиляясь чужому аппетиту.
— Какие планы на вечер? — прожевав свой второй пирожок, полюбопытствовал мой сотрапезник. — Давай опять погуляем?
— Подумаю, — начала я, а потом сама же себя одёрнула, вспомнив о визитке Вольнова, что лежала в кармане моей жилетки. — Я не могу… У меня уже назначена встреча.
— Да брось ты, — хмыкнул Лёха. — Неужели нельзя освободить один вечер для старого друга?
