Тем вечером он долго убеждал меня в том, что мы идеально подходим друг другу, что у нас общие интересы, общие взгляды на мир. Я лишь задумчиво кивала головой, отчасти соглашаясь с его доводами, напомнив в самом конце:
— У меня дети.
— О, я уверен, что они такие же умницы, как и их мать, — с воодушевлением заметил Виталя.
Спорить я не стала. Дети у меня и вправду были умничками, при условии, что в этот момент они спали, отвернувшись к стенке.
Наши так называемые отношения развивались нескоро. Сначала мы просто старались раз в неделю выходить куда-нибудь, проводя время в спорах и научных рассуждениях. И это было интересно и как минимум захватывающе. Ещё бы, ведь у меня теперь вроде как был близкий человек, которому не просто были интересны мои идеи, но и который был способен понять их. Иногда наши беседы перемежались с редкими поцелуями и прогулками за ручку. Его пальцы чуть подрагивали, когда я позволяла ему взять мою ладонь. И, наверное, это должно было радовать, ведь моё присутствие заставляло что-то в нём трепетать. Но я не испытывала ничего такого, что заставляло бы меня саму откликаться на все эти знаки внимания. Мне не хватало Лёшкиной наглости и нахрапа, поэтому все эти ухаживания для меня имели лишь обратный эффект.
Зато он нравился моим родителям.
— Такой воспитанный молодой человек, — восхищалась мама каждый раз, когда Виталик приходил к нам на семейный ужин с букетом цветов.
— Подхалим, — фыркала десятилетняя Женька, неизвестно откуда узнавшая это слово.
Дочери к нему вообще относились без особой радости, считая его чем-то инородным. Да и сам Виталя не слишком рвался общаться с двумя девочками, которые вроде бы должны были быть умничками в свою мать, но на деле оказались двумя чертями из табакерки. Особенно Тайсон.
Первая полноценная близость между мной и Норкиным случилась примерно спустя год после всех этих “прогулок под луной”. Виталик, как и положено, был счастлив — ещё бы, столько времени добросовестно терпеть все мои “Не сегодня”! Я же озадачилась, невольно сравнивая ощущения: как это было с Лёхой и как это случилось сейчас. К счастью, озвучивать результаты сравнительного анализа не было необходимости, иначе одной из сторон они бы сильно не понравились.
***
К тому моменту, когда пришло время готовить Таисию в школу, ко мне пришло понимание, что нам стало тесно втроём в однушке. У меня уже была накоплена n-ная сумма (спасибо многочисленным подработкам и посильной помощи родителей), поэтому решение купить квартиру побольше не потребовало от меня огромных жертв. Нет, у меня всё ещё была ипотека, но выплачивать её я была вполне в состоянии.
И как-то так вышло, что Виталик, помогавший нам с переездом, так и остался жить с нами. Девочки немного поморщились, но особо протестовать не стали.
Я же сама никак не могла понять своего отношения к тому, что в моей жизни появился мужчина на какой-то… постоянной основе. Временами у меня возникало ощущение, что мы просто живём, деля быт и кровать, в свободное время ведя разговоры о высоком (в нашем случае — о научном), при этом оставаясь абсолютно посторонними людьми.
Виталика всё устраивало, ему вообще было комфортно.
— Ещё бы ему было некомфортно, — возмущалась Алка, — тепло, светло и мухи не кусают, а то, что ты за двоих ишачишь, это как-то никого не волнует!
— Я в любом случае работала бы, мне это нравится, — пожимала плечами. Иллюзиями, что Норкин возьмёт на себя хотя бы половину моих забот, я себя не тешила. — Что ждать от человека с университетской зарплатой? — решила пошутить.
— Но ты же что-то делаешь!
Это замечание решила пропустить мимо ушей. Мне было ради кого рыть эту землю, а Виталик просто предпочитал плыть по течению, сам себя содержал — и уже спасибо.
— Ну и зачем тогда нужен мужик, если на него нельзя положиться? — продолжала бесноваться Синицына.
А я только и делала, что задумчиво кивала головой, действительно не понимая зачем. Наверное, потому что надо. Оставалось только понять — кому?
Нет, Норкин не был паразитом, живущим за мой счёт. Просто… он оказался меньше моего подготовленным к этой жизни. Смешно подумать: я, у которой с социумом всю жизнь складывалось кое-как, была более адаптированной к реалиям современного мира, чем взрослый мужик. Виталька любил бухтеть по поводу того, что государство совсем не заботится о научных работниках, я же шла и искала возможности, потому что ждать у моря погоды… ну это был вообще не вариант.
А потом я поняла одну примечательную вещь. Мне было с ним скучно. У меня было достаточное количество коллег, студентов, оппонентов, с которыми можно было вести беседы о “высоком”, а всё остальное… наверное, оно того не стоило.
Однажды придя домой, я застала занимательную сцену: Таська, которой отчего-то приспичило приготовить желейный торт, стояла посреди... уделанной донельзя кухни и, высунув кончик языка, что-то с упоением размешивала в огромной кастрюле. Судя по количеству пустых пачек от желатина, к моему приходу мы спокойно могли питаться одним желе не один месяц. Над душой у нее стоял Норкин и… методично отчитывал ребёнка за то, что она поступает неправильно. Виталик, который от и до был чистюлей, стоял красный как рак. Отчего сразу стало очевидно — обстановка на кухне была для него более чем стрессовой. Но он держался, по пунктам убеждая Тайсона, что пора бы сворачивать лавочку. Следует ли говорить, что младшая даже не слушала его, увлечённая процессом.
— Тайсон! — с порога присвистнула я. — Убираться, бегом!
— Но…
— Убираться, — сделала страшные глаза, и ребёнок от греха подальше всё же решил послушаться. — С остатками потом вместе разберёмся.
Я бросила на Норкина разочарованный взгляд и устало поплелась в спальню переодеваться.
— Она совсем отбилась от рук! — влетая в комнату, заявил мне Норкин. — Таисия меня не слушается!
Поморщилась от обилия громких звуков — вот лучше бы он с мелкой моей так разговаривал!
— Может быть, вся проблема в том, как говорить?
Он вспыхнул. Неожиданно так, потому что истерик до сего момента за ним замечено не было.
— А может быть, всё дело в том, что твоя дочь — распустившаяся пигалица?!
Наверное, я даже обрадовалась его выпаду, потому что наконец-то можно было сделать то, чего так хотелось.
— Да, ты прав. И какое счастье, что она именно моя дочь.
Подвох в моих словах он заметил не сразу, продолжая свою тираду, вываливая на мою голову всё, чем за время нашей совместной жизни успели отличиться мои дети. В коридоре показалась испуганная мордашка Таси, и я поняла, что пора уже закругляться со всей этой недодрамой.
— А хочешь, я тебя огражу от общения со своими детьми? — прямо в лоб поинтересовалась я у Норкина, который вдруг замялся… Вполне так красноречиво, отчего было сразу же становилось ясно — хочет. И не потому, что он этакий злодей, просто Женя с Тасей не вписывались в его представление о спокойной, размеренной жизни. — Так вот, я тебя ограждаю. Вещи сам соберёшь?
