Прозвучало грубо, но я тогда больше переживала за Тайсона, которая стала свидетелем не самой приятной сцены, чем за уже бывшего любовника.
К чести Витали, спорить он не стал, а может быть, мы действительно его достали.
Тем же вечером мы сидели с Тасей на кухне, уже после того как я её отдраила. Дочь хоть и помогала, но основной удар всё равно пришёлся на меня.
Мелкая взобралась на мои колени, уткнувшись лицом мне в шею.
— Ты злишься? — непривычно тихо уточнила она.
— За то, что ты практически разнесла всю квартиру?
Она замотала головой:
— Из-за Виталика.
— А почему я должна злиться?
— Ну он же ушёл. Из-за меня.
— Нельзя уйти от тех, кто тебе дорог, — философски ответила я, слегка покривив душой.
В плане уходов у меня был богатый опыт.
— А если вдруг так случилось… что человеку надо уйти. Уехать или ещё что-нибудь…
— Если он любит, то обязательно вернётся, — заверила я ребёнка.
Вот так бесславно завершился мой роман. Впрочем, я и не думала грустить, у меня были моя семья, работа и чётко выстроенная жизнь, ровно до того момента, пока Корноухову не приспичило отправить меня в Питер...
Глава 23
Через несколько дней раздался телефонный звонок из школы.
— Альбина Борисовна, — приветствовала меня заместитель директора Анна Валерьевна, — я звоню сообщить, что с понедельника в нашей гимназии стартует Неделя наук.
— Э-э-э, — слегка подрастерялась я. — Поздравляю...
— Мы с вашим мужем договаривались.
Вот тут я подпрыгнула на месте и нервно икнула.
— Моим кем?
— Мужем, — осторожно повторила она, — Алексей Игоревич, месяц назад он приходил с Таисией на встречу с психологом и…
— Да-да, я поняла, о ком вы, — со скоростью света выпалила прежде, чем завуч успела решить, что следующей к психологу в нашей семье нужно отправлять меня.
— Так вот, мы с Алексеем Игоревичем договорились, что вы выступите на Неделе наук с лекцией для старшеклассников на тему “Роль математики в современном мире”.
Схватившись за голову, я еле сдержалась, чтобы не застонать в полный голос прямо в трубку. Желание прибить Орлова изо дня в день росло в геометрической прогрессии. Останавливало меня лишь то, что дети бы мигом лишились обоих родителей, и такая незначительная мелочь, как расстояние в тысячи километров.
Анна Валерьевна, точно уловившая полное отсутствие энтузиазма с моей стороны, ещё более аккуратно проговорила:
— Но если вы заняты, мы можем отменить ваше выступление.
Отказаться я не могла. Всё ещё испытывала дурацкий трепет и вечное чувство долга перед школой. Да и муж же мой уже обещал!
Именно таким образом, совершенно неожиданно для себя, я очутилась на открытом уроке у десятиклассников.
— Мам, ты там только ни с кем не разговаривай, — напутствовала меня Женя, когда мы с утра заходили в двери гимназии. Дочь в полной мере оценила степень моего волнения, старалась поддержать мать всеми силами. Паника моя основывалась на абсолютном непонимании, как нужно общаться со школьниками. Наличие двоих собственных детей в этом плане мне ничем не могло помочь.
— Ты нелогична, — на автопилоте поправила я Женечку. — Если я не буду разговаривать, то как, по-твоему, я должна читать лекцию?
— Ну, ты это… сама с собой разговаривай, смотри в одну точку и говори. И, главное, ничего не бойся.
Я замедлила шаг и с сомнением посмотрела на старшую из дочерей.
— Вот знаешь, это сейчас вообще не помогает.
Пока мы с Женькой вели этот бессмысленный диалог, Таська мелко семенила за нами, что-то старательно высматривая у себя под ногами.
После нашего разговора с Артуром прошло несколько дней. В тот же вечер я попыталась донести до детей информацию, что Лёша, видимо, сейчас спасает мир, поэтому он был вынужден уехать и не может нам позвонить. Объяснение было так себе, я до последнего надеялась, что мне не придётся на все праздники покупать подарки в двойном размере, половину из которых подписывать “От любящего папы”. Рисовать из Орлова супермена тоже не хотелось, но я успокаивала себя тем, что стараюсь ради девочек, а не ради него.
Евгения отнеслась ко всему прагматично, заметив:
— Ну хоть живой — и на том спасибо.
Тайсон на новости и вовсе отреагировала молчанием. Она вообще в последнее время была очень замкнутой и неразговорчивой, погруженной в себя, чем порядком меня пугала.
Вот и сейчас: она не заметила, как я начала тормозить, дабы одарить Женечку выразительным взглядом, и врезалась мне в спину.
— Таська! — тут же позабыла я про десятиклассников и прочую панику. — Ты чего спишь на ходу?
Вместо ответа она лишь отрицательно затрясла головой и, юркнув в толпу проходящих мимо детей, унеслась в сторону своего класса.
— Что это с ней? — удивилась Женька.
— Переживает, — признала я очевидное.
***
Десятиклассников было двадцать восемь, я даже пересчитала ради интереса. Трижды. Со скучающим видом они слушали речь Анны Валерьевны, которая с неподдельным энтузиазмом представляла им меня, в то время как я стояла и убеждала себя в том, что школьники вряд ли могут быть страшнее студентов, которых я вполне успешно умела держать в узде. Убеждения помогали плохо.
— Альбина Борисовна, — передала мне слово завуч.
Я вышла в центр аудитории, с ужасом осознавая, что у меня вспотели ладони. Кто бы мог подумать, что выступление перед подростками обернётся для меня триггером — в голову лезли неудачные воспоминания из собственного детства.
Как хорошо, что сейчас можно было лютой ненавистью злиться на Орлова.
— Итак, ребята, вопрос на засыпку, — начала я, — как вы думаете, что такое математика?
Вопрос казался наивным, ещё бы, они ведь её учили с первого класса, наивно считая, что уже почти всему научились. Кто-то даже фыркнул… К счастью, презрительно — мне это всегда помогало мобилизовать силы.
— Предмет…
— Урок, — понеслось с разных.
— Мучение, — нашёлся кто-то находчивый, вызвавший шквал хохота в классе.
— Уже неплохо, — снисходительно улыбнулась я. — А в чём её суть?
— Формулы? — предположила девочка, сидящая на первой парте передо мной.
Я кивнула головой, приободряя её. И опять посыпалось со всех сторон:
— Числа!
— Буквы!
И возмущённое:
— Почему вообще мы проходим буквы на уроках математики?!
